У ЧЁРНОГО МОРЯ…

Автор: Андрей Негривода

 

ИЗ ЗТМ

ТИТР:

Посвящается всем тем, кто выбрал себе нелёгкую судьбу Солдата в годы лихолетья Великой Отечественной.

Моему деду посвящается…

Кадры военной хроники.

Немецкие колонны идут по грунтовым дорогам.

Красноармейцы в окопах отражают атаки немцев.

Немецкие самолёты бомбят город.

Жители города бегут по улицам, скрываются в подворотнях.

НАТ. ОДЕССА – УЛИЦА - ДЕНЬ

Звучит музыкальная тема, мелодия песни «У Чёрного моря».

ТИТР:

Июль 1941 года. Одесса.

Завывают мощные сирены, предупреждая жителей приближающейся опасности.

Прохожий поднимает голову вверх, прикладывает ко лбу руку козырьком, смотрит в небо. Вдруг громко кричит

ПРОХОЖИЙ

Воздух!!!

Другие прохожие бросаются бежать вдоль по улице.

Милиционеры в форменных белых рубашках на перекрёстке улиц регулируют «движение», указывают жителям города входы в убежища. Активно машут руками.

МИЛИЦИОНЕР 1

В укрытие!!! В укрытие!!! Быстрее!!! Туда, к дому 37!!!

РАССКАЗЧИК (З.К.)

Одесские бомбоубежища… В городе их никогда не строили! И небыло здесь, станций метро… Когда начались авианалёты, одесситы вспомнили то, о чём никогда не забывали – катакомбы! И оказалось, что едва ли не в каждом одесском дворике есть небольшая дыра в подвале! Теперь эти дыры расширили…

В небе слышен гул множества самолётов.

Прохожие бегут вдоль стен к арке дома 37.

Полная женщина средних лет не торопясь идёт к арке, оглядывается, с испугом посматривает в небо. Пытается бежать, но ей тяжело.

Один из милиционеров подбегает к женщине, подхватывает её за локоть, тащит к арке.

МИЛИЦИОНЕР 2

Быстрее, дамочка! Я вас категорически умоляю! Шо вы перебираете ногами, как та старая кляча, вы ж ещё совсем молодая «бальзаковская мадам»! Бегом в укрытие!!!

Женщина кокетливо улыбается милиционеру, как может, бежит к арке, скрывается во дворе.

РАССКАЗЧИК

Эти налёты всегда начинались и заканчивались в одно время.

Немцы во всём любили чёткий порядок…

Раздаются первые взрывы.

Милиционеры направляют людей к укрытиям.

Где-то слышны пушечные выстрелы зенитчиков.

НАТ. ОДЕССА – УЛИЦА - ДЕНЬ

Бомбёжка города затихает.

Немецкие самолёты улетают.

РАССКАЗЧИК (З.К)

Паники в Одессе небыло – одесситы были уверены, что до них война не дойдёт… И только всегда такие жизнерадостные лица, стали улыбаться всё реже и реже… А на улицах города стали возводиться баррикады…

Горожане появляются из арок домов, приставив ко лбу ладошку козырьком, смотрят в небо.

Говорят со злостью.

ОДЕССИТКА

Увсё! Жрать полетели, швабы! Шоб вам та еда в поперёк всего организма встала!

Горожане не торопясь идут по улице в разные стороны, беседуют.

НАТ. СТЕПЬ – ПОДСТУПЫ К ОДЕССЕ - ДЕНЬ

Длинный противотанковый ров копает огромное количество людей.

Горожане активно машут лопатами, углубляют ров.

Позади рва интенсивно копаются окопы.

Кто-то сбивает из брёвен «ежи», солдаты тянут катушки колючей проволоки, прикрепляют к «ежам».

Пыль, жара.

Люди иногда подбегают к телегам с бочками, большими поварскими черпаками, черпают воду, пьют, выливают остатки себе на голову. Бегут обратно ко рву, продолжают копать.

НАТ. ОДЕССА – УЛИЦА - ДЕНЬ

Крепкий мужчина лет 45, большим ломом выковыривает из мостовой камни. Ногой отпихивает в сторону.

Рядом с ним второй мужчина того же возраста, подхватывает камни крепкими ладонями, отбрасывает их в сторону, в большую кучу.

Около кучей камней суетится десятка полтора таких же крепких мужиков. Они подхватывают отёсанные булыжники и бросают их, кто в кузов «полуторки», кто в телеги.

ТИТР:

1 августа 1941 г.

ЕВТИХИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ПРОЦЕНКО (дальше ЕВТУХ) – бригадир каменщиков из деревни. Лет 45. Довольно крупный мужчина, ростом немного выше среднего, с сильными, жилистыми руками. Суровое лицо, тяжёлый взгляд. С первого взгляда вызывает уважение. Пользуется непререкаемым авторитетом.

ПЁТР ПОДОПРИГОРА (дальше ПЕТРО) – рабочий бригады. Лет 43-45. Кум Евтуха, односельчанин. Среднего роста. Мускулистая фигура, мощные руки человека привыкшего к тяжёлому физическому труду. Открытое, добродушное лицо. «Живые», кустистые брови.

Пётр хватает по два тяжёлых булыжника, не напрягаясь, бросает их в большую кучу.

В какой-то момент останавливается. С тоской смотрит в небо, тяжело вздыхает. Переводит взгляд на бригадира.

ПЕТРО

Шо мы робым, кумэ?! Для чего?

Евтух мощно, со злостью, бьёт ломом в стыки мостовой, выковыривает каждый булыжник. Смотрит только на лом, говорит угрюмо, со злостью в голосе.

Лом раз за разом высекает искры из гранита.

ЕВТУХ

Не знаю, Петро… Передали приказ коменданта, шо надо разбирать, мы и разбираем… Из этого камня где-то шо-то строят… Сказали, шо баррикады…

Евтух мощно бьёт ломом, выворачивает булыжники из мостовой.

Пётр хватает руками по два камня, бросает в большую кучу.

ПЕТРО

Сколько ж труда положили! Сколько ж пота пролили, чтобы эту мостовую уложить! А теперь шо? Эх, если б знать… Никогда не поехал бы на эти заработки! Работы жалко!

Евтух останавливается, смотрит на кучу булыжника. Оглядывается, смотрит на ещё целую мостовую улицы.

ЕВТУХ

Не тебе одному, кумэ! Давай! Меньше говори, больше делай – быстрее домой поедем!

Поднимает лом, мощно бьёт им в стыки камней.

НАТ. ОДЕССА – УЛИЦА - ДЕНЬ

Евтух силой и остервенением вонзает тяжёлый лом между камнями, выворачивает из мостовой булыжники.

Пётр подхватывает камни, бросает их в кучу.

Обильный пот струится по лицам каменщиков.

Рубашки мужчин мокрые от пота.

На лицах, руках, одежде серая пыль.

К каменщикам подходит очень молодой человек в военной форме, с «кубарями» младшего лейтенанта в петлицах. Лопоухий, с очками на носу. Несуразный. Военная форма сидит на нём мешком.

Офицер кричит, срывающимся голосом.

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

Кто из вас старший? Подойдите ко мне!

Никто из каменщиков не обращает внимания на офицера.

Слышны удары металла о камень брусчатки, иногда сдавленные матюги.

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

Кто бригадир, мужики?

Евтух с чувством сплёвывает, втыкает лом в землю.

Подходит к офицеру. Смотрит тяжёлым злым взглядом.

ЕВТУХ

Я бригадир. Шо надо?

Каменщики бригады прекращают работу, медленно приближаются. Окружают офицера.

Офицер смотрит на Евтуха.

Говорит неуверенно, слегка заикаясь.

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

А зовут вас как?

ЕВТУХ

Проценко Евтихий Васильевич.

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

Евтихий… Понятно… Странное имя… Необычное…

ЕВТУХ

Чего звал? Работы полно! Нам ещё пол-улицы разобрать. А потом домой возвращаться!

Офицер оборачивается, смотрит на аккуратную мостовую, потом на уже разобранный кусок улицы.

С уважением смотрит на каменщиков, на Евтуха.

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

Так это вы улицу делали? Сами?

Из-за спины Евтуха выходит Петро.

С улыбкой смотрит на офицера.

ПЕТРО

А то кто ж… Мы, товарищ командир, не только в Одессе улицу сделали…

(ДАЛЬШЕ)

ПЕТРО

(ПРОДОЛЖЕНИЕ)

По нашим мостовым почитай половина Украины ездит… Теперь вот сами и ломаем… Эх, ити твою за ногу!

Петро смачно сплёвывает. Носком сапога пинает булыжник.

Достаёт из кармана штанов кисет. Начинает сворачивать «козью ножку». Что-то невнятно, зло бормочет себе под нос.

Пётр закуривает, смотрит в никуда вдоль улицы.

Офицер молчит несколько секунд, с сожалением смотрит на Петра. Поворачивается к Евтуху.

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

А за сколько вы успеете разобрать оставшееся?

Евтух смотрит вдоль улицы, прищурив правый глаз, словно прицеливается. Что-то прикидывает в уме.

ЕВТУХ

Метров двести осталось… Если поднажмём, то за день-два… А там и домой, в деревню…

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

Далеко живёте?

ЕВТУХ

Не близко… Не далеко от Умани… Километров двести от Одессы…

Офицер сожалением смотрит на Евтуха, бросает взгляд на рабочих.

Вынимает из нагрудного кармана гимнастёрки листок бумаги, протягивает его Евтуху.

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

Не поедете вы уже никуда, Евтихий Васильевич… Вот… Приказ начальника Одесского гарнизона…

НАТ. ОДЕССА – УЛИЦА – ДЕНЬ

Евтух разворачивает листок, читает.

Поднимает взгляд на застывших в ожидании рабочих.

Читает ещё раз. Смотрит на офицера.

Перечитывает текст в третий раз.

РАССКАЗЧИК (З.К)

Приказ начальника Одесского гарнизона № 25, от 1 августа 1941 года.

В связи с ухудшением обстановке на Южном фронте, и сложившейся критической ситуацией для города Одесса и Одесской военно-морской базы, приказываю:

С 19:00 1 августа сего года город Одесса с окрестностями объявляется на осадном положении. Въезд граждан в город без специальных пропусков, выдаваемых председателями райисполкомов, запрещается. Возвращение с работы и следование по служебным делам разрешается лишь по специальным пропускам, выдаваемым комендантом гарнизона.

За нарушение приказа виновные будут привлекаться к строжайшей ответственности по законам военного времени.

Начальник гарнизона города Одессы контр-адмирал Жуков…

Евтух поднимает взгляд от листка бумаги, непонимающе смотрит на офицера.

Возвращает ему листок.

ЕВТУХ

Как же это? Нам же домой надо! Семьи же у нас там, лейтенант! Жёны, дети малые!

Офицер аккуратно складывает листок, прячет его в карман гимнастёрки.

Смотрит на мужиков с сожалением.

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

Не успеете вы уже домой, бригадир… Там уже немцы… Со вчерашнего дня Умань захватили… Так что…

Евтух ошарашенно смотрит на офицера, оглядывается на мужиков.

ЕВТУХ

Как же это? А дальше что? Всю Украину немцам отдадим?

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

Силы очень не равные… В войсках большие потери… Начальником гарнизона объявлена всеобщая мобилизация… Одессу надо удержать!

Кольцо мужиков вокруг офицера и Евтуха сужается.

Угрюмые, злые лица.

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

Защищать будем город. Защищать, товарищи!

ПЕТРО

А шо ж вы об этом раньше-то не подумали, когда надо было наши семьи защищать, шо в деревнях остались!

Петро оборачивается, смотрит по сторонам, ищет поддержки среди рабочих бригады.

Из толпы доносятся глухие злобные высказывания.

Евтух резко оборачивается на голос.

Обрывает говорящего резким окриком.

ЕВТУХ

А ну, цыц! Вы, мужики, на лейтенанта посмотрите… Пацан совсем! Сопля зелёная! И он решил Одессу защищать! А вы шо? До баб под юбки захотели? Не стыдно?

Гомон в толпе прекращается.

Петро смущённо отходит от офицера в сторону.

Садится на кучу камней, закуривает «козью ножку».

ПЕТРО

Ладно, кумэ… Шо мы не понимаем… Только обидно, итить твою налево! Где вся наша армия, где настоящие офицеры, если теперь вот такие пацаны нами командовать будут? И что с нашими родными станется под немцем?

Офицер активно смотрит по сторонам. Говорит с уверенностью.

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

Обороняться надо, товарищи! Всем вместе!

НАТ. ОДЕССА – УЛИЦА – ДЕНЬ

Евтух выходит из толпы рабочих.

Садится на кучу булыжников рядом с Петром.

Берёт у него недокуренную «козью ножку», глубоко затягивается табачным дымом.

ЕВТУХ

И ты знаешь, как это сделать?

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

Знаю! Я здесь по приказу коменданта… Вы тут свою работу заканчивайте, а потом идите на Таможенную! Там сейчас полк формируют в срочном порядке! Первый Черноморский полк морской пехоты…

ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ

Морской пехоты? Это шо ж за такое? По дну, что ли бегать? А если кто плавать не умеет, тогда как?

Рабочие дружно смеются.

Усаживаются рядом с бригадиром, закуривают.

Лейтенант грустно улыбается в ответ.

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

Нет, товарищи, по дну бегать не нужно… Но побегать, всё же, придётся! В этот полк, набирают добровольцев из гражданских, которые умеют держать оружие, потому что он сразу же пойдёт на передовую… А вы мужики взрослые… Кто-то, наверное, и в Финской участвовал…

ЕВТУХ

Ладно, младшОй! Понятно!

Евтух оглядывается на своих рабочих.

Из толпы слышны одобрительные возгласы.

В небе слышен нарастающий гул самолётов.

Евтух поднимается с кучи булыжника, выходит на середину улицы. Приставляет ко лбу ладонь, смотрит в небо.

ЕВТУХ

Опять бомбить летят, сволочи…

(к рабочим)

Давайте, хлопцы, ломы и носилки в руки, и за работу… Закончим и пойдём в пехоту эту морскую, послужим для людей…

Рабочие бригады бросают на землю окурки, встают с кучи булыжника. Расходятся по своим местам.

Слышен резкий вой сирены.

Из больших репродукторов на столбах слышен голос диктора.

ДИКТОР

Внимание!!! Воздушная тревога!!! Воздушная тревога!!!

Евтух подхватывает с земли свой лом, остервенело долбит булыжники мостовой.

ЕВТУХ

За ломы, мужики!!! За ломы!!!

Бригада «дорожников», бросается врассыпную, к тем местам, где они оставили свои инструменты.

Хватают в руки кто ломы, кто кирки, кто носилки и тачки.

Работа кипит с новой силой, все работают с остервенением и удвоенной скоростью, передвигаются только бегом.

НАТ. ОДЕССА – УЛИЦА – ДЕНЬ

В небе над городом гул множества тяжёлых самолётов.

Кто-то искоса поглядывает в небо, работает ещё быстрее.

Говорит с ненавистью.

РАБОЧИЙ БРИГАДЫ

Летят, сволочи! Чтоб вам пусто было, немчура проклятая!

Евтух машет ломом на пределе возможностей.

Кричит, перекрывая гул самолётов.

ЕВТУХ

Веселее шевелить ломами, хлопцы! Чую – сегодня не только порт бомбить будут… Шо-то много их…

Стали слышны далёкие звуки выстрелов зенитных батарей.

Интенсивность выстрелов нарастает.

ПЕТРО

Зенитчики заработали… Значит близко уже… Щас начнётся…

Евтух поднимает взгляд в голубовато-белёсое небо.

Большие, чётные бомбардировщики летят в чётком строю, похожие на птичью стаю, выстроившуюся в стройный клин. Их много, самолёты похожи на чёрную тучу.

ЕВТУХ

(шёпотом)

Сколько ж вас, мать вашу! Откуда ж вас столько на нашу голову! И шо-то вы сегодня без обеда… Праздник у вас сегодня какой, чи шо…

НАТ. ОДЕССА – УЛИЦА – ДЕНЬ

Евтух видит, как несколько первых самолётов наклоняются через крыло.

Слышен воющий звук самолётов, заходящих в пике.

Евтух продолжает мощно долбить ломом.

От гранита отлетают искры.

Евтух надрывает глотку, кричит рабочим.

ЕВТУХ

Ещё немного, хлопчики! «Полуторку» отправим, и в парк под деревья!!! Ну-ка, р-раз, р-раз!!!

Рабочие трудятся ещё быстрее. Бросают камни в кузов грузовика и в телеги.

Гул в небе нарастает с каждой секундой.

От кучи камней отъезжает одна нагруженная повозка, за ней вторая.

Фыркает двигателем и резко, с надрывным воем мотора рвёт с места перегруженная, просевшая на рессорах, «полуторка», скрывается за углом.

В небе слышен звук падающих авиабомб. Усиливается с каждой секундой.

Евтух втыкает лом в землю. Даёт рабочим отмашку рукой.

Орёт во всё горло.

ЕВТУХ

В парк, под деревья! Бегом!

Полтора десятка мужиков, бросают на землю ломы, кирки и лопат, несутся крупным галопом к спасительным деревьям парка.

Евтух хватает ломы и кирки, бросает инструменты в тачку.

Грозно орёт вслед рабочим.

ЕВТУХ

Куда порожняком! А ну, назад!!! Собрать инструмент, мать вашу!!! Чем потом работать будем, халамидники?

Мужики, успевшие добежать до деревьев парка, по одному возвращаются обратно, чтобы помочь упрямому бригадиру.

Рабочие бегом возвращаются обратно.

В этот момент раздаются первые взрывы где-то на соседних улицах.

Евтух бросает в тачку брошенные инструменты.

Орёт остервенело.

ЕВТУХ

Бегом всё собрать! Как перед завхозом отчитаемся, если хоть одна лопата пропадёт!

Рабочие собирают инструмент в тачки.

Бегут с тачками к ближайшей арке во двор.

Взрывы бомб приближаются. Уже откуда-то летят камни и обломки ракушняка, густая жёлтая пыль заволакивает всё вокруг.

Евтух ревностным взглядом осматривает место в подворотне, где его рабочие складывают инструмент бригады.

Выскакивает из арки на улицу.

За ним выскакивает Петро.

Евтух смотрит на вывеску, чтобы запомнить номер дома.

ВЫВЕСКА НА ДОМЕ:

Улица МАРАЗЛИЕВСКАЯ 12

ЕВТУХ

Всё, хлопцы! Бегом за мной! От домов подальше, а то ещё завалит, на хрен, не дай Бог! Бегом, бегом!

Евтух бежит в сторону парка. Перепрыгивает через ямы и камни, валяющиеся на улице.

За Евтухом бегут рабочие его бригады.

НАТ. ОДЕССА – ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК - ДЕНЬ

Мужики крупным галопом по бегут по улице к деревьям городского парка.

Рядом с Евтухом бежит Пётр.

Уже хрипит, задыхается от бега.

ПЕТРО

Опять порт бомбят, сволочи! Где же наши? Где зенитчики, где лётчики-истребители? Куда подевались все?!!

Евтух оглядывается на бегу. Он уже тоже хрипит от бега.

ЕВТУХ

Беги, куме! Беги, Петрусь, и не задавай дурных вопросов! Слышал, шо тот лейтенантик говорил? Ополчение собирают! Значит хреновые дела на фронте… Только мы тоже не будем по щелям сидеть! Так, куме, я мыслю, или ты не согласен?

Евтух и Пётр вламываются в кусты парка. Проскакивают живую изгородь, бегут дальше, вглубь парка.

Рабочие бригады только добегают до кустов.

В небе слышен свист падающих бомб.

Через секунду за спинами Евтуха и Петра гремят мощные взрывы.

Взрывная волна толкает Евтуха и Петра в спину, подбрасывает их.

Евтух и Пётр пролетают по воздуху 3-4 метра, со всего маху, жёстко падают под деревья на траву.

Евтух и Пётр лежат под деревьями, на них сверху падают мелкие камни, ветки, земля.

Они не двигаются.

НАТ. ОДЕССА – ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК - ДЕНЬ

Евтух открывает глаза, с трудом садится, смотрит на улицу, туда откуда они бежали в парк.

В том месте, где стоял большой дом с аркой, большим густым плотным облаком клубится жёлто-серая пыль.

Бомбёжка ещё продолжается, но уже где-то в стороне.

Немецкие самолёты заходят в пике на порт.

Евтух трёт кулаками селящиеся глаза, смотрит по сторонам, отыскивает взглядом своего родственника.

Пётр стоит на коленях в 5 метрах от Евтуха, надрывается от жуткого сухого кашля.

ЕВТУХ

Петро! Куме! Ты живой?

Пётр становится на четвереньки. Надрывается от кашля.

Его рвёт.

Пётр через силу выдавливает из себя слова.

ПЕТРО

(через кашель)

Живой! Мать-ти ити! Вот это гахнуло, так гахнуло!

Евтух ещё раз осматривается по сторонам, на четвереньках подползает к лежащему на земле Петру.

ЕВТУХ

А где все наши, Петрусь?

ПЕТРО

За тобой бёгли! Так за тобой разве угонишься! Ты ж как тот жеребец за кобылой! Зараза! Полную пасть песка набило!

Евтух смотрит в ту сторону улицы и дома.

От дома остались только дымящиеся руины.

Вся улица завалена обломками.

ПЕТРО

Где наши хлопцы? Где они все, куме? Где наша бригада?

ЕВТУХ

Нет больше бригады, Петрусь… Никого больше нет… Все под этими развалинами остались…

Евтух устало откидывается назад, опирается спиной о толстый ствол дерева.

НАТ. ОДЕССА – ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК - ДЕНЬ

Бомбёжка города продолжается.

Слышен вой пикирующих самолётов, свист падающих бомб, взрывы на соседних улицах.

Пётр медленно поднимается с травы, плетётся в сторону дымящихся руин.

Евтух бьёт Петра ногой под колено.

Пётр мешком валится на траву.

ЕВТУХ

Не вставай, полудурок! Ползком или на карачках! И за мной!

Евтух на четвереньках бежит дальше вглубь парка под раскидистые кроны больших платанов, останавливается через несколько метров, оглядывается.

Пётр продолжает сидеть на траве, очумелым взглядом смотрит не руины дома.

Из его глаз текут непрошенные слёзы.

ЕВТУХ

Чего уселся, куме? Давай за мной!

ПЕТРО

Там же наши хлопцы, Евтух… Все наши хлопцы… Восемь крепких молодых мужиков… Шо мы теперь их семьям скажем? Их надо достать оттуда, бригадир… Может не поздно ещё!

Евтух возвращается к Петру, помогает ему встать на ноги.

Уводит Петра вглубь парка.

Оглядывается на руины.

ЕВТУХ

Поздно, Петрусь… Знаю, шо не по-людски это… Только… Чтобы такую груду камня разобрать, три десятка мужиков надо! И не один день работы… Не сможем мы, куме, ничего голыми руками сделать…

Евтух поддерживает Петра, уводит его под деревья.

Петр ещё подкашливает иногда. Идёт за Евтухом на ватных ногах.

ПЕТРО

А шо ж делать-то, кумэ?

ЕВТУХ

Уже ничего не сделать, Петро… Похоронила та бомба всю бригаду, только мы с тобой и остались… Идти надо… Помнишь про полк морской пехоты? Вот туда и пойдём…

ПЕТРО

А с ними как?

Евтух ещё раз оглядывается на руины большого дома, решительно уводит Петра вглубь парка.

ЕВТУХ

Если вернёмся до наших хат, тогда и расскажем, где они схоронены… Маразлиевская улица, дом 12… Запомни это место, куме! Забей себе в мозг!

Медленно, но с каждым шагом ускоряясь, Евтух и Пётр уходят в парк, скрываются среди деревьев и кустов.

НАТ. ОДЕССА – ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК - ДЕНЬ

Евтух и Пётр бегут под деревьями парка, по безлюдным теперь тропикам и аллеям, в сторону моря, в сторону порта.

Над головами завывают двигатели бомбардировщиков, заходящих в пике.

Свистят падающие бомбы, раз за разом слышны взрывы.

Деревья и кусты заканчиваются неожиданно.

Евтух и Пётр выскакивают из кустов и едва не налетают грудью на каменный парапет старой крепостной стены.

С высоты видна вся одесскую бухту и порт.

Евтух и Пётр застыли, напряжённо смотрят, как немецкие бомбардировщики парами заходят в атаку, и сбрасывают бомбы на порт.

Голубая морская вода вскипает большими белыми фонтанами взрывов между кораблями, стоящими в бухте и порту.

ПЕТРО

Бомбят, сволочи!

На портовых молах и на улицах города, которые примыкают к порту, сооружены из мешков с песком несколько зенитных гнёзд счетверённых пулемётов.

Зенитчики яростно стреляют по бомбардировщикам.

НАТ. ПАЛУБА ПОГРАНИЧНОГО КАТЕРА - ДЕНЬ

Из таких же зенитных установок, счетверённых пулемётов, стреляют по бомбардировщикам моряки-пограничники.

Вокруг катеров в воде рвутся бомбы. Огромные столбы воды обрушиваются на палубу.

Моряки закусив ленточки бескозырок зубами, продолжают стрелять по самолётам из всех видов оружия.

НАТ. АКВАТОРИЯ БУХТЫ – КРЕЙСЕР «КРАСНЫЙ КРЫМ» - ДЕНЬ

С палубы крейсера, с бака, с бортов и с кормы, по бомбардировщикам стреляют спаренные автоматические артиллерийские и пулемётные зенитные установки.

Корабль окутан облаком от выстрелов.

НАТ. НЕБО НАД ОДЕССОЙ – ДЕНЬ

На фоне безоблачного неба видны немецкие бомбардировщики.

Их много, идут в строю «девятками».

Периодически одна из «девяток» выходит из строя и пикирует для бомбометания.

Вокруг и посреди их строя очень плотно возникают чёрные и белые облачка разрывов зенитных снарядов.

Иногда разрыв зенитного снаряда достигает цели, и подбитый бомбардировщик, вываливается из общего строя.

НАТ. ОДЕССА – ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК – ДЕНЬ

Евтух и Петро наблюдают за работой зенитчиков.

Петр радостно дёргает Евтуха за рукав рубашки.

ПЕТРО

Смотри, Евтух! Смотри! Так им! За наших мужиков! Дайте им перца, хлопчики!

НАТ. НЕБО НАД ОДЕССОЙ – ДЕНЬ

В небе, пуская за собой большой пушистый чёрный дымный след, один из бомбардировщиков выливается из общего строя, заваливается на крыло, и с оглушительным воем стремительно падает.

Через несколько секунд падения, самолёт, врезается в воду.

НАТ. ОДЕССА – ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК – ДЕНЬ

Пётр пританцовывает, радуется как ребёнок.

Орёт во всю глотку.

ПЁТР

Есть! Попали! Попали, хлопчики, мои дорогие! Ур-ра!

Евтух не может удержать радости этой победе, пританцовывает рядом с Петром.

Пётр пританцовывая, смотрит в небо.

Вдруг останавливается, замирает.

Через секунду опять взрывается радостными эмоциями.

Яростно дёргает Евтуха за рукав.

ПЕТРО

Вон!!! Вон, смотри, куме!!! Ещё одного достали!!!

НАТ. НЕБО НАД ОДЕССОЙ – ДЕНЬ

Ещё один самолёт, дымит двигателем, вываливается из общего строя.

Подбитый самолёт сбрасывает бомбы прямо в море, разворачивается и улетает куда-то на запад.

За ним тянется густой чёрный шлейф дыма.

НАТ. ОДЕССА – ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК – ДЕНЬ

Евтух смотрит вслед подбитому бомбардировщику.

Оборачивается к Петру, от души хлопает его ладонью по плечу.

ЕВТУХ

Ай, как добре! Значит можно их бить, Петро! Значит, не так страшен этот германец!

Пётр радуется, подпрыгивает, орёт во всё горло.

Друзья радуются как дети, прыгают, обнимаются.

Зенитчики продолжают стрелять по бомбардировщикам.

НАТ. ОДЕССА – ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК – ДЕНЬ

Бомбардировка постепенно заканчивается.

Немецкие самолёты улетают.

Замолкают выстрелы зенитчиков.

За спиной друзей раздаётся насмешливый голос.

СЕМЁН (З.К.)

И шо это вы тут орёте, граждане уважаемая публика, как-будто вам прямо с неба медовых пряников отсыпали, я вас спрашиваю!

СЕМЁН ВАЙНШТЕЙН «ДВА ПАЛЬЦА» (дальше СЕМЁН) – молодой парень лет 22. Худощавый, невысокого роста. Все его конечности, всё его тело, находится в постоянном движении. «Живая ртуть». При улыбке во рту поблёскивает стальная фикса. Одет а-ля Остап Бендер.

Евтух и Пётр резко оборачиваются на голос.

Недоумённо смотрят на говорившего.

ПЕТРО

Шо?

Паренёк стоит метрах в трёх от друзей, опирается локтем о каменный парапет, снисходительно улыбается. На солнце поблёскивает его стальная фикса.

СЕМЁН

Не шокайте посредине Одессы! Вы из-под какого плуга в Одессу вылезли, граждане колхозники? И шо это вы тут орёте, как два полудурка, шо аж у в Черноморке слышно, я имею вас спросить?

Кумовья молча переглядываются.

Евтух пожимает плечами.

Петр сжимает кулаки, делает шаг в сторону паренька.

ПЕТРО

Это шо за пряник, Евтуше? Може ему тот стальной зуб выбить в раз, шо б дурных вопросов не задавал?

Паренёк отступает на два шага, продолжает улыбаться.

В его голосе ни тени испуга.

СЕМЁН

Но-но, дядя! Только не надо перед моим портретом своими «граблями» размахивать!

(ДАЛЬШЕ)

СЕМЁН

(ПРОДОЛЖЕНИЕ)

(прищуривается)

И шо это вы такие обидчивые, селяне?

Петр набычивается, делает угрожающий шаг к пареньку.

ПЕТРО

А ты шо лыбишься, паря? Или шо-то радостное тут увидел?

Паренёк отскакивает от друзей ещё на несколько шагов.

СЕМЁН

Ша, колхозники! Не надо лишних телодвижений! Сеньку «Два пальца» в Одессе уважают, и без дела по морде не бьют! Я ж вас ещё не успел обидеть!

Петр показывает огромный кулак.

Грозит парню.

ПЕТРО

Только попробуй! Вмиг без зубов останешься! Ты кто такой есть, вопросы нам задавать?

СЕМЁН

Я ж сказал – Сеня «Два пальца»…

НАТ. ОДЕССА – ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК – ДЕНЬ

Евтух подходит к Петру.

Берёт его за руку, опускает вниз сжатый кулак Петра.

ЕВТУХ

Это шо, за фамилия у тебя такая? «Два пальца»…

Семён улыбается ещё шире.

Возвращается к каменному парапету.

Стоит во фривольной позе.

СЕМЁН

Фамилия моё – Вайнштейн… «Два пальца» – это скорее звание… За высокую квалификацию…

А вы сами кто, селяне?

ПЕТРО

Мы мостовые из камня кладём… Бригада…

СЕМЁН

Бригада из двух морд?

Евтух грустно смотрит в сторону моря.

Достаёт из кармана кисет, сворачивает «козью ножку».

ЕВТУХ

Была бригада… Теперь нас только двое и осталось…

СЕМЁН

Так это вы на Маразлиевской булыжник сначала укладывали, а потом обратно разбирали?

Евтух кивает головой.

Закуривает, делает глубокую затяжку.

ЕВТУХ

Там вся наша бригада и осталась…

Семён вынимает из кармана пиджака пачку папирос.

Подходит к Евтуху, прикуривает от его «козьей ножки».

СЕМЁН

Знаю… Я в центре всю ночь на крыше торчал, как «Попка-дурак», чтобы от немецких «зажигалок» не занялась. Утром домой пошёл… А дома моего уже и нема…

Семён смотрит в небо, смотрит на порт и город.

НАТ. ОДЕССА – ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК – ДЕНЬ

В порту суетятся люди, убирают камни и мусор после бомбёжки. По улицам города едут редкие грузовики. Идут колонны солдат. Гражданские с лопатами и кирками, разбирают завалы.

Семён оборачивается к друзьям.

СЕМЁН

Так шо вы так орали, как те мартовские коты, которым котята в бейцах покоя не дают? И шо вы теперь себе думаете, «бригада»? До дому подадитесь?

Евтух смотрит на Петра, словно ищет поддержки.

Пожимает плечами.

Смотрит на городскую суету на улицах.

ЕВТУХ

Не получится у нас до хат вернуться… Слухай, хлопче… А ты часом не знаешь где на Таможенной набирают добровольцев?

Семён с ехидной улыбкой смотрит на друзей.

СЕМЁН

Вам, мужики, не в морскую пехоту, а в конную авиацию надо! Вы хоть плавать умеете, селяне? Или вы собрались у в порту дно перепахивать?

Петр подходит к Семёну, подносит ему под нос свой огромный кулак.

ПЕТРО

Я тебе щас точно в морду дам! Знаешь - говори? Или идь отсель пока с зубами!

СЕМЁН

От только не надо тут опять раздувать ноздри! Шо там особенного знать? На Таможенной площади… Туда уже три дня все уважающие себя одесситы идут, в тот полк Якова Осипова записаться…

ЕВТУХ

Провести туда сможешь?

Семён щелчком выбрасывает окурок.

Бросает оценивающий взгляд на Евтуха и Петра.

Идёт вдоль парапета.

СЕМЁН

Морская пехота… Ну, и шо вы там засохли, как та тарань? Хотели на Таможенную, так гребите за мной! Или я с ночи ещё ничего не ел и поэтому иду до своей тётки на Екатерининскую!

Евтух хлопает по плечу Петра, идёт за Семёном.

Петро стоит на месте, о чём-то думает.

Евтух оборачивается.

ЕВТУХ

Идём, куме. Посмотрим, шо это за пехота такая, морская…

ПЕТРО

Ладно! Веди… Шпана…

Семён не может спокойно стоять на месте, нетерпеливо дёргается всем телом.

Резко оборачивается, поднимает указательный палец.

СЕМЁН

Я таки очень попросил бы вас, дядя, не выражаться такими словами! Я не шпана! А таки уважаемый и известный человек у в узких кругах Одессы!

ПЕТРО

Да мне один хрен, Сеня… Веди!

Они все вместе идут какое-то время вдоль каменного парапета.

Семён сворачивает с дорожки в кусты, Евтух и Пётр идут за ним.

Все исчезают в зелени городского парка.

НАТ. ОДЕССА – УЛИЦЫ - ДЕНЬ

Евтух, Пётр и Семён идут по улицам Одессы.

Обходят, иногда перебираются через завалы разбомбленных домов.

Жители города разбирают завалы.

Где-то лежат трупы, накрытые тряпками.

Семён смотрит по сторонам на руины злобным взглядом.

От былой улыбки не осталось и следа.

СЕМЁН

Суки! Такой город поуродовали! Не, я таки плюну на свою уважаемую профессию, и тоже пойду у в Яшкин полк! Это ж просто сэрцэ кровью обливается и не выдерживает, когда смотришь по сторонам! Это ж просто невозможно вот так взять и оставить!

Евтух шагает рядом с Семёном, Пётр идет следом несколько поодаль.

ЕВТУХ

Знакомые места?

Семён резко останавливается, так же резко оборачивается к Евтуху.

СЕМЁН

Шо значит знакомые? Вот твоя деревня, дядя, тебе сильно знакомое место?

ЕВТУХ

Так я ж там родился! Евтуха Проценко в Межиричке каждая собака знает!

Семён через зубы сплёвывает под ноги.

Зло, с силой футболит сдутый кожаный мяч, лежащий между камней. Провожает полёт мяча взглядом.

Мяч летит несколько метров, падает в гору каменных обломков.

Семён говорит нервно, на срыве, «на слезе».

СЕМЁН

Меня здесь тоже, таки «каждая собака» знает, дядя! И теперь, вместо того, чтобы ездить на трамвайчике у в Аркадию и попутно щупать шо там лежит у в карманах приезжих поцов, я должен ломать себе ноги по этим камням, шо когда-то были домами Одессы? Не-е, дядя! Я таки тоже уже уйду у в эту морскую пехоту – это паскудство кто-то таки должен наказать!

Семён решительным, широким шагом идёт по улице.

Евтух и Пётр идут следом, едва поспевают.

НАТ. ОДЕССА – ТАМОЖЕННАЯ ПЛОЩАДЬ – ДЕНЬ

Площадь перед двухэтажным зданием одесской таможни, похожа на потревоженный пчелиный улей.

На площади и прилегающих к ней улицах стоят противотанковые ежи.

По площади к зданию пробегают солдаты-посыльные.

Из здания выскакивают посыльные, бегут в разные стороны по улицам.

К зданию с прилегающих к площади улиц идут мужчины разных возрастов.

Через ворота порта, мимо вооружённых матросов, проезжают полуторки.

Матросы проверяют документы въезжающих и выезжающих полуторок, дают отмашку двигаться дальше.

С каких-то телег сгружают ящики, по двое, бегом, тащат их на территорию порта через ворота.

Кто-то в форме майора-интенданта громко материться, размахивает руками, раздаёт указания подчинённым.

Небольшая кучка мужчин в гражданской одежде, толпится около одной из дверей здания таможни, рядом с которой, прямо на стену приклеен листок бумаги.

Семён подходит к толпе.

Встаёт на ципочки, пытается разглядеть поверх голов.

СЕМЁН

Шо читаем, граждане уважаемая одесская публика?

Семён протискивается через толпу, активно работает локтями.

Евтух и Пётр пытаются поспеть за Семёном, но сделать это не просто - Семён уже около двери.

Из дверей выходит мужчина, одетый в форму морского офицера.

Семён смотрит на офицера, говорит нетерпеливо.

СЕМЁН

Так нас таки уже начнут записывать добровольцами или где?

(к Евтуху)

Эй, дядя! Ты шо там, яшку бросил? А, ну бери ноги в руки и греби сюда, пока все самые лучшие места у в полку не заняли!

ТИТР:

*Бросил яшку – бросил якорь.

Евтух и Пётр пробираются сквозь толпу к двери.

Семён открывает дверь, пропускают внутрь Евтуха и Петра. Снимает кепочку, картинно раскланивается толпе.

СЕМЁН

Адью, граждане одесситы! Ждите нас у в орденах и с кортиком!

В толпе слышен хохот.

Семён исчезает внутри здания, захлопывает дверь..

ИНТ. ЗДАНИЕ ТАМОЖНИ – КАБИНЕТ – ДЕНЬ

Дверь в кабинет открыта настежь.

Стоит очередь.

В кабинете перед простым письменным столом стоят Евтух, Пётр и Семён.

За столом сидит морской офицер, записывает добровольцев.

Капитан ЛЯМЗИН – мужчина среднего телосложения лет 40. Бывший начальник оперативного отдела Одесского уголовного розыска.

ЛЯМЗИН

Фамилия, имя, отчество. Год рождения. Место проживания?

ЕВТУХ

Проценко Евтихий Васильевич… 1900 года… Проживаю – Кировоградская область…

ЛЯМЗИН

Ясно… А в Одессе что?

ЕВТУХ

Мостовые делали… Бригадир я… Ты это, мил человек… Записывай нас поскорее в полк – устал я уже всё это объяснять…

Офицер отрывает взгляд от листка бумаги, откладывает ручку в сторону, в чернильницу.

Пристально смотрит на Евтуха.

ЛЯМЗИН

А ты не торопи, Евтихий Васильевич! Бригада твоя где?

Семён делает полушаг к столу, опирается на кулаки, наклоняется к офицеру.

СЕМЁН

Их на Маразлиевской сегодня засыпало! Шо не ясно, рыбная душа? Записывай быстрее, и не тереби нерв мужику!

Офицер строго смотрит в глаза Семёну.

ЛЯМЗИН

До тебя, шпана, разговор ещё дойдёт! А пока отскочи в сторону и закрой фонтан с той стороны, а то позову охрану, и тебя проводят под белы руки отсюда аж до самых ворот известного тебе заведения!

(к Евтуху)

Стрелять умеете?

ЕВТУХ

Служил… Но так, чтобы на войне, то не доводилось…

Офицер понимающе кивает головой.

Выписывает какой-то документ, протягивает его Евтуху.

ЛЯМЗИН

Это покажете на складе – получите оружие и обмундирование… Следующий!

К столу подходит Пётр.

ПЕТРО

Подопригора Пётр Николаевич… 1902 года. Родился и проживаю там же…

ЛЯМЗИН

Ясно… Стрелять доводилось?

ПЕТРО

Служил…

Офицер выписывает документ, решительно протягивает его Петру.

ЛЯМЗИН

Добро! На склад! Следующий!

ИНТ. ЗДАНИЕ ТАМОЖНИ – КАБИНЕТ – ДЕНЬ

К письменному столу подходит Семён.

Улыбается, поблёскивает стальной фиксой.

СЕМЁН

Семён Аронович Вайнштейн… 1919 года рождения. Маразлиевская 12…

Морской офицер откидывается на спинку стула, улыбается.

ЛЯМЗИН

От кого-кого, а тебя, «Два пальца», я таки не ожидал здесь увидеть! Ты почему до сих пор в Одессе гужуешься и смущаешь честных граждан, а не валишь лес на Колыме?

Семён внимательно смотрит на офицера, узнаёт, широко улыбается.

СЕМЁН

Ба-а! Какие люди! А шо такое? Одесских оперов уже перекрасили у в «морских»?

Семён снимает кепочку, картинно раскланивается.

СЕМЁН

Наше вам здрасти! А насчёт Колымы, так хто ж меня туда направит? Вот вы, гражданин начальник, меня за руку так и не поймали!

ЛЯМЗИН

А жаль!

(к Евтуху)

Где этот швыцар до вас прилип, мужики?

ЕВТУХ

На улице познакомились… После бомбёжки…

ЛЯМЗИН

Карманы свои проверяли?

ЕВТУХ

Так нет в наших карманах ничего… На шо ж их проверять?

ЛЯМЗИН

Тогда повезло… Вот, познакомьтесь…

Офицер кивает головой в сторону Семёна.

ЛЯМЗИН

Известный всему одесскому уголовному розыску вор-карманник Сенька «Два пальца»… Молодой, но оч-чень талантливый! Если у вас есть гаманець с грошами, то он его не то, что из кармана, из задницы вытащит, и вы об этом не узнаете!

Семён стоит у стола, улыбается.

Делает картинное возмущение на лице.

СЕМЁН

Та шо вы такое говорите, гражданин бывший опер! Када такое было, чтобы Сенька «Два пальца» колхозных лопухов обижал? Они ж как дети малые – их обидеть жалко!

Пётр сжимает кулак, делает шаг к Семёну.

Грозно сдвигает брови на переносице.

ПЕТРО

Я тебе щас точно морду начищу, сопля!

ЛЯМЗИН

Давно пора! А то наш Сэмэньчик успел подумать, шо он, на минуточку, самый неуловимый щипач в Одессе!

СЕМЁН

Вы меня за руку таки не поймали! Так шо? Мы будем меня записывать у в армию, или где?

ИНТ. ЗДАНИЕ ТАМОЖНИ – КАБИНЕТ – ДЕНЬ

Офицер встаёт из-за стола.

Подходит к окну, закуривает папиросу.

Оборачивается к Семёну.

ЛЯМЗИН

Или как! Слухай сюда, Сеня - скажу один раз… Во-первых – не в армию, а на флот! А во-вторых… На шо мне этот гембель? Ты же вор! Ты же, засранец, обязательно что-то сопрёшь! Только теперь разговор с тобой будет «по законам военного времени»… Шёл бы ты домой от греха, и не буравил бы мне мозг, и без тебя голова кругом…

Лицо Семёна становится серьёзным.

Со злостью надевает на голову кепочку, суёт руки в карманы брюк.

Говорит убеждённо, напористо.

СЕМЁН

Обидно говоришь, начальник! Тот гембель, шо кругом творится, он не только твой, или вот этих колхозников, а и мой тоже! Или может ты подумал, что если Сеня Вайнштейн вор, то он уже таки перестал любить Одессу? Или ты подумал, шо я просто так подарю немцу тот факт, шо он, падла, скинул бомбу прямо на мою крышу? Так я тебе скажу, начальник, шо б ты зарубил себе в память, шо Сенька «Два пальца» не пёс приблудный, и жить в конуре не будет! И если какая падла мой дом взорвала, так я его теперь буду зубами рвать! И ещё скажу! Или ты меня сейчас запишешь добровольцем, или я таки пойду на склад, и без твоей бумажки добуду себе ствол! А дальше посмотрим, шо это там за поцы против Одессы воевать пошли!

Лямзин внимательно выслушивает Семёна.

По его лицу проскакивает грустная улыбка.

Берёт очередной листочек, что-то напишет.

Протягивает Семёну.

Строго смотрит ему в глаза.

ЛЯМЗИН

Ладно… Посмотрим, какой ты патриот, Сэмэн… Но смотри у меня! Если что не так – лично пристрелю!

СЕМЁН

Не гони волну, начальник – всё будет, как в лучших домах!

ЛЯМЗИН

Свободны! Следующий!

Евтух, Пётр и Семён выходят из кабинета.

В кабинет входит очередной доброволец.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ОБРЫВИСТЫЙ БЕРЕГ – ДЕНЬ

Ковыльная степь.

Яркое солнце в безоблачном небе.

Над степью поднимается рыжеватая пыль.

На высоком берегу лимана моряки, раздетые по пояс, роют траншеи.

ТИТР:

8 августа 1941. Подступы к Одессе.

Семён копает землю, бросает в сторону сухие комья маленькой сапёрной лопаткой.

Вытирает пот, заливающий глаза.

Говорит зло, раздражённо.

СЕМЁН

От же, мать твою! Или я ни хрена не понимаю, и меня, таки обули, как дешёвого поца на Привозе!

Рядом с Семёном траншею копают Евтух и Пётр.

Евтух смотрит на Семёна, улыбается.

ЕВТУХ

Хто тебя обдурил, Сеня?

Семён отбрасывает лопатку в сторону, усаживается на невысокий бруствер траншеи.

СЕМЁН

Вот скажи, дядя! Вот ты когда-нибудь видел еврея с лопатой, а?

(ДАЛЬШЕ)

СЕМЁН

(ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Ну шо ты замолк, Василич, как тухлая селёдка и воняешь, как она же? От положи щас руку на сэрцэ, и таки признайся мне, шо такое чудо природы ты никогда не видел!

Евтух с силой втыкает лопатку в землю.

Распрямляется, потягивает затёкшую спину.

С улыбкой смотрит на Семёна.

ЕВТУХ

Ну, не видел… И шо с того!

Семён гладит ладонью приклад своей «трёхлинейки», мечтательно смотрит в сторону противника.

СЕМЁН

А то, шо я шёл добровольцем воевать, у в немцев с румынами стрелять из этого карамультука, а не кидать землю!

ЕВТУХ

Ещё успеешь, Сеня! Только если ты сейчас не перестанешь тарахтеть, и не начнёшь копать свой окопчик, то ровно через пять минут после начала боя тебе обязательно отстрелят либо твою умную голову, либо твою ленивую задницу!

Евтух берёт свою лопатку, продолжает копать.

ЕВТУХ

Так шо, Сеня, оторви зад от бушлата, и начинай копать!

Семён встаёт на колени, берёт в руки лопатку.

Копает очень быстро, бросает землю на бруствер.

СЕМЁН

Ты у нас старший, Василич, тебе и командовать! Только заруби себе в память, шо я на это потное дело не подписывался!

(ДАЛЬШЕ)

СЕМЁН

(ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Мне руки беречь надо, как скрипачу, или я через тех немцев окончательно потеряю квалификацию!

ЕВТУХ

То не страшно! Покидаешь земельку, глядишь и станешь человеком!

Евтух, Семён, Пётр, другие моряки активно копают землю, сооружают окопы, строят линию обороны.

РАССКАЗЧИК (З.К.)

В ночь на 7 августа, после пешего марша по улицам Одессы, сформированный наспех 1-й Черноморский полк морской пехоты под командованием полковника Осипова, занял свой участок обороны Одессы в восточном секторе. В районе деревень Григорьевка, Чабанка, Булдинка, Старая Дофиновка… Остаток ночи, всё утро и весь следующий день бойцы окапывались, ковыряя своими лопатками высохшую, до состояния камня землю, пытаясь создать очередной рубеж обороны уже на ближних подступах к городу… До Одессы отсюда оставалось не более 15-17 километров…

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ОБРЫВИСТЫЙ БЕРЕГ – ДЕНЬ

Вокруг умиротворяющая тишина…

Над прибрежными оврагами колышется седыми прядями море ковыля.

Под лёгкими порывами морского бриза в поле шуршит спелыми колосьями пшеница.

Небо высокое, ярко-голубое с редкими барашками белых облачков.

Где-то высоко-высоко слышна песня жаворонка.

Моряки сняли чёрные бушлаты и тельняшки, и обливаясь липким потом, ковыряют землю лопатками, сооружают траншеи.

Везде виднеются крепкие мужские спины, припорошенные серой пылью.

Евтух умело работает лопаткой, мощно, на выдохе, вгоняет её в сухую землю.

Рядом копает траншею Пётр.

Петр стоит на коленях в окопчике.

Орудует своей лопаткой, как заведённый механизм. Над землёй уже виднеется только его голова.

Иногда с улыбкой посматривает на Семёна, и тот участок траншеи, которую он копает.

ПЕТРО

Ты бы хоть людей постеснялся, Сеня! Отсвечиваешь тут своими мослами аж на ту сторону лимана! Смотри, изжаришь всё хозяйство под солнцем! От тебя уже палёной резиной несёт!

Ротная траншея почти готова.

Только в одном месте, там, где её должен был копать Семён Вайнштейн, она похожа на мелкую, по колено, водосточную канаву.

Семён в одних синих ситцевых трусах, которые подкатаны под самую резинку и похожи на стринги. Видны худощавые жилистые бёдра и ягодицы.

Семён лежит на выцветшей траве, загорает.

Рядом с ним лежит его аккуратно сложенная форма.

Семён покусывает сухую травинку, мечтательно смотрит с крутого берега на лиман.

СЕМЁН

А шо ты орёшь, дядя? Я ж для маскировки загораю – за вас забочусь!

ПЕТРО

Хороша маскировка – виден с голой жопой аж до румынских позиций! Ты ж виден за пару километров! И шо ж ты таким макаром маскируешь, балабол?

СЕМЁН

Ни хрена ты не смыслишь в тактике, Петруччо! Одно слово – «колхозник»… А ты прикинь себе в мозг, деревенщина, шо подумает тот тупой румын, когда срисует меня с той стороны лимана у в своё бинокль!

ПЕТРО

И шо ж он такое подумает?

Моряки перестают копать, подходят поближе к Семёну и Петру, послушать их очередную перепалку.

Кто-то уже посмеивается.

Семён встаёт в полный рост, победоносно смотрит на Петра.

СЕМЁН

А подумает тот румын, шо здесь не морские пехотинцы окапываются, а какой-то полудурок позагорать вышел! И решит себе, шо тут таки нет никакой обороны! А когда сунется сюда, мы его по портрету и треснем с самозабвением и любовью! Ты понял, Петруччо, или мне таки ещё раз объяснить, шо я своей голой жопой всей роте помогаю спокойно рыть землю, и таки сильно рискую!

В траншее слышен смех.

Евтух посмеивается вместе со всеми.

Подходит к Семёну и Петру.

ЕВТУХ

Шо-то ты, Сэмэньчик, сейчас совсем загнул! Чем ты рискуешь, так это изжариться под солнцем!

СЕМЁН

Вот от кого-кого, а от тебя, Василич, я таки не ожидал такого не понимания! А если по мне щас из пушки лупанут? Или, к примеру, бомбу скинут? Шо тогда? Помру один за всех, прикрывая своим телом целую роту! Да мне уже только за это медаль полагается, за то шо я тут с голой жопой отмаячиваю на виду у всей румынской армии!

В траншее многоголосый взрыв смеха.

Смеются и Пётр, и Евтух.

Семён деланно важно прохаживается по брустверу вдоль траншеи. Картинно подкатывает трусы ещё больше.

Нагибается к своей форме, но так, чтобы быть задом к позициям противника.

Чем вызывает ещё больший смех среди бойцов роты.

МАТРОС 1

Во даёт, Два Пальца! И на какое ж место тебе ту медаль повесить? Хорошо ещё трусы на себе оставил, а то пришлось бы прямо на чехол твоего «штыка» прикреплять!

Семён распрямляется в полный рост.

Деланно возмущённо смотрит на говорившего. Окидывает взглядом всех остальных бойцов роты.

СЕМЁН

Я ещё мне кто-то утверждал, шо у в матросы набирают только грамотных людей, типа меня! Эх ты, темнота!

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ОБРЫВИСТЫЙ БЕРЕГ – ДЕНЬ

Одним движением, резко, Семён сдёргивает трусы до колен.

Делает «руки в боки».

Победоносно смотрит на говорившего и всех остальных.

СЕМЁН

Таки смотри сейчас и просвещайся, бо больше такого ликбеза не будет! Тот чехол от штыка, шо ты имел в виду, у меня по еврейским традициям давно остался в детских воспоминаниях!!!

Над этим представлением ржёт в сотню глоток вся рота.

МАТРОС 2

Ты хоть беску на башку натяни, Сеня, тогда тебе твою медаль на лоб вместо «краба» прицепят!

ПЕТРО

Не будут на тебя бомбу кидать, Сеня! И из пушки стрелять не будут!

СЕМЁН

А шо так?

ПЕТРО

(задыхается от смеха)

А по убогим и клоунам никто не стреляет – их Бог и так мозгой обидел! Ты ж сопля худосочная! По тебе, шо по воробьям из пушки – никакого толку! Тебе ромашкой по рылу двинуть, и поминай, как звали!

Семён улыбается в ответ.

Пинает с бруствера босой ногой в сторону Петра комок сухой земли.

СЕМЁН

А ты пессимист, дядя! Как у в том анекдоте… Так я имею вам сказать, Петруччо, шо вы таки не правы! Я не худосочный, а жилистый!

Кто-то из матросов держится за живот.

Кто-то уже икает от смеха.

МАТРОС 3

Ты трусы-то надень, Сеня, прикрой «главную жилу», а то ещё сгорит на солнце!

СЕМЁН

Правильно, граждане матросы, завидуйте – я таки весь в «корень» пошёл! За это меня и любили многие одесские дамочки!

(к Петру)

А ты, Петруччо, вместо того, шобы бездарно насмехаться над боевым товарищем, который уже больше часа рискует жизнью, лучше бы взял лопатку и выкопал ему тот кусочек траншеи, до которого у меня ещё не дошли руки пока я прикрываю тебя своим телом от румынских снарядов!

Хохот в траншее стоит такой, что на него начинают подтягиваться бойцы соседних рот.

МАТРОС 1

Шалопай! Хоть как, а найдёт способ не работать! Давай, Петро, помогай своему защитнику!

Пётр смеётся вместе со всеми, утирает навернувшиеся слёзы.

ПЕТРО

Придётся, куда денешься! Только хай он тот анекдот расскажет, про этого… Как его?

СЕМЁН

За пессимиста? Так это ты, Петруччо, уже оплату труда требуешь!

Евтух тоже утирает слёзы от смеха.

Трясущимися руками сворачивает «козью ножку».

ЕВТУХ

Давай-давай, Сеня! Рассказывай! Или надевай трусы, и бери лопату!

СЕМЁН

А я шо против?

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ОБРЫВИСТЫЙ БЕРЕГ – ДЕНЬ

Семён наклоняется над своим обмундированием, так чтобы опять быть задом к румынским позициям.

Берёт чёрную бескозырку, водружает её на голову.

На Семёне это единственный предмет одежды.

СЕМЁН

Чтобы темечко не напекло… Пока я вас тут защищаю!..

Расхаживает вдоль траншеи, ничуть не смущаясь.

Свысока смотрит на смеющихся моряков.

Говорит невозмутимым, серьёзным тоном.

СЕМЁН

У в Одессе дело было… Родился в одной молодой еврейской семье мальчик… И надо ж такое горе родителям – без век… Шо делать? Как быть? Никто таки не знает!

(ДАЛЬШЕ)

СЕМЁН

(ПРОДОЛЖЕНИЕ)

А сосед, шо работал хирургом у в еврейской больнице, и вырезал одесситам аппендициты и чирьи на жопах, говорит, шо он видит только один выход… Когда малОму, как это положено в добропорядочных еврейских семьях, сделают на седьмой день обрезание, то он может пришить ему отрезанное, чтобы у пацана таки было, как закрыть глаза для поспать…

В траншее многоголосый хохот такой, что его слышно за несколько сотен метров.

СЕМЁН

(продолжает)

…И тут Роза, мамаша новорожденного, говорит, шо это дело сильно религиозное, серьёзное, и они таки обязаны посоветоваться с местным раввином… И похилял молодой папаша до синагоги, испросить совет… «Рэбэ! – Говорит. – Так и так… Вот у нас такое горе, а Изя-хирург предлагает пришить малому отрезанное… Так шо вы думаете по этому поводу?»…

Семён замолчал, выдерживает театральную паузу.

У кого-то из матросов не выдерживают нервы.

МАТРОС 2

Ну, и что же тот раввин ему ответил?

Семён победоносно улыбается, сверкает на солнце стальной фиксой во рту.

СЕМЁН

Раввин долго думал, а потом сказал: «Я говорю тебе, Наум, своё категорическое «Нет»!

МАТРОС 3

Почему?

СЕМЁН

Вот и Наум говорит: «Почему, рэбэ?»… «Я думаю, – Сказал раввин. – Что после этого у мальчика, как и у нашего Петруччо, будет фуёвый взгляд на жизнь!»…

Из траншеи слышен мощный многоголосый взрыв хохота.

Смеющийся Пётр выскакивает из траншеи на бруствер.

Семён резко срывается с места, бежит вдоль траншеи. Мелькают белые незагорелые ягодицы. Развиваются ленточки бескозырки.

Пётр хватает ботинок Семёна, мощно бросает его вслед убегающему.

ПЕТРО

Я тебя щас точно пришибу, на хрен, сопля зелёная!

ботинок догоняет беглеца, мощно шлёпает его между лопаток.

Семён картинно разбрасывает руки в стороны, всем телом падает в траву.

Кричит дурным голосом, катается по траве.

СЕМЁН

А-а-а! У меня ранениё средней тяжести, адиёт! Ты же всю роту демаскировал! Хто ж теперь будет тебя от осколков своим телом прикрывать, Петруччо!

ПЕТРО

От возьму щас, и воткну тебя в эту землю башкой вниз! На следующую весну глядишь, и прорастёшь!

Семён садится. Смотрит совершенно серьёзным взглядом на Петра.

Говорит менторским тоном.

СЕМЁН

Вот ты селянин, Петро, а ни хрена, как я посмотрю, в сельском хозяйстве не понимаешь! Видать и хозяйство у тебя такое же бестолковое, как и ты!

Пётр замирает на секунду. Соображает.

В траншее наступает вязкая тишина. Все ждут, что будет дальше.

Семён нехотя встаёт, картинно отряхивает пыль и травинки с голых бёдер.

Хитро смотрит на Петра, держит паузу несколько секунд.

СЕМЁН

Не прорасту я, Петруччо! Хто ж так сажает, дядя? У меня «корень» с другой стороны!

В траншее очередной многоголосый взрыв смеха.

В Семёна летит сапог. Семён его ловит у груди.

Подбирает второй сапог с земли.

Медленно, с «гордой осанкой победителя», возвращается к своему окопу.

Бойцы роты, всё ещё посмеиваясь, расходятся по своим местам.

Копают землю с удвоенной силой.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ОБРЫВИСТЫЙ БЕРЕГ – ДЕНЬ

Семён с гордым видом возвращается к своей форме, сложенной стопочкой, аккуратно ставит рядом с ней ботинки.

За спиной Семёна раздаётся строгий голос ко командира роты.

ЛЯМЗИН (З.К.)

Что это за балаган?

К траншее широким шагом приближается комроты Лямзин.

Сурово смотрит на смеющихся в траншее матросов.

Останавливает взгляд на Семёне.

ЛЯМЗИН

Что здесь происходит, кто старший, где командир взвода? Ага! Ну, теперь понятно…

Лямзин устало снимает фуражку, ладонью вытирает пот со лба.

ЛЯМЗИН

Краснофлотец Вайнштейн! Ко мне!

Семён натягивает трусы. Надевает сапоги.

Неумело изображает строевой шаг, подходит к Лямзину.

Улыбается.

СЕМЁН

Я вас слухаю, гражданин начальник!

ЛЯМЗИН

Значит так, Сеня… Когда я тебя неделю назад записывал добровольцем к себе в роту, то предупреждал, что лично расстреляю, если что-то будет «не так»! Было?

Семён деланно возмущается.

СЕМЁН

Так я ж ничего не «помыл» у трудящихся! А даже наоборот – поднимаю боевой дух морской пехоты!

Лямзин строг, но видно, что еле сдерживается от смеха.

Смотрит под ноги и в сторону.

ЛЯМЗИН

На Флоте, товарищ Вайнштейн, принята форма одежды! А вы сейчас похожи на голое пугало с колхозного огорода, и я могу расценить ваше поведение, как саботаж и подрыв боеспособности целой роты! И ещё! Здесь нет больше, «граждан уголовников» и «граждан начальников» – теперь мы все «товарищи»! Ясно?

Семён надевает форменные брюки.

Слышит Лямзина, застывает на месте.

На его лице крайнее удивление.

СЕМЁН

Эти слова таки надо записать, выставить под стеклом, и показывать гостям Одессы за деньги! Гражданин старший опер одесского уголовного розыска, всю жизнь говоривший Сеньке «Два пальца» слово «гражданин», назвал меня «товарищем»!

Лямзин наконец-то улыбается.

ЛЯМЗИН

Мы теперь все товарищи, Семён… Потому что все вместе делаем одно дело! Так что натягивай свои штаны и берись за лопату – хватит «сачка давить», краснофлотец!

СЕМЁН

Так я уже!

Семён торопится, натягивает брюки.

Бросается в сторону, где на бруствере лежит его лопатка.

Хватает лопатку в руку, подбегает к своему окопчику.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ДЕНЬ

Из его окопчика вылазит Пётр.

Отряхивает свои флотские штаны от земли.

Улыбается. Втыкает свою лопатку в бруствер.

ПЕТРО

Поздно! За твоими анекдотами, я тебе уже и ячейку, и окопчик отрыл! Ну и наглая же ты рожа, Семён, ну и наглая!

Семён оборачивается к Лямзину.

Разводит в сторону руки.

СЕМЁН

Вот видите, товарищ капитан, как Сеньку «Два пальца» народ уважает и ценит! А вы говорите «саботаж»…

Лямзин улыбается, кивает головой.

Уходит вдоль траншеи.

ЛЯМЗИН

Повезло тебе, Сеня! Но запомни! У краснофлотца полка морской пехоты не может быть воровской клички! Ты - Семён Вайнштейн! Запомни это, и заруби себе в мозг!

Лямзин спешит, идёт вдоль ломаной линии траншеи к другому взводу.

Семён смотрит ему вслед, странно усмехается.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ДЕНЬ

Пыльная летняя степь. Обжигающее солнце только-только перевалило за зенит.

Краснофлотцы, уже почти закончили обустраивать свои ячейки, окопы, и траншеи, изнывают от пекла.

Жаркий воздух перетекает над степью вязким маревом.

Петр и Евтух сидят на дне траншеи.

Евтух курит «козью ножку».

Пётр вытирает пот с лица тельняшкой.

ПЕТРО

Это ж просто издевательство, кумэ! Ни одного деревца! И шмалит так, шо уже терпеть нема никаких сил!

Пётр отвинчивает пробку алюминиевой фляжки, попытается вылить её содержимое себе на голову.

Из горлышка выкатывается всего несколько капель воды.

ПЕТРО

От же гадство, мать его ити! И вода закончилась! Ты же командир отделения! Ты до лейтенанта нашего взводного ходил? Когда вода будет?

Евтух нехотя поворачивает голову к Петру.

Он тоже страдает от жары.

Говорит зло, резко.

ЕВТУХ

Как повара со своей кухней расчухаются, так и будет! Вместе с обедом подвезти должны!

ПЕТРО

Ну и где тот обед? Да и на кой он по такому пеклу? Они бы лучше бочку воды до нас подтянули!

ЕВТУХ

Не зуди, Петро, как та назойливая муха! Самому тошно!

Евтух смотрит в небо.

Пётр бросает на дно траншеи бушлат, ложится.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ДЕНЬ

С бруствера, в траншею, сыплется земля.

Едва не наголову Евтуху и Петру, спрыгивает Семён.

Усаживается рядом. Улыбается.

СЕМЁН

Ну, шо шнюх повесили, селяне?

ПЕТРО

Сеня… А пошёл бы ты к нехорошей маме! И без тебя погано!

Семён смотрит на пересохшие губы Петра.

Подползает поближе к Евтуху.

СЕМЁН

Так и я за то! Я тут подумал… Я же таки не верблюд! У меня уже рот как пещера – всё пересохло! Я щас в него сразу оба штиблета увпихну и не замечу!

ЕВТУХ

Шо ты из-под меня хочешь, Сеня? Или говори, или ийдь отсель, не дави на мозоль…

СЕМЁН

Я тут с мужиками поговорил… Короче, за водой я собрался…

Семён встаёт, стаскивает с бруствера в траншею флотский ремень.

На ремне висят около десятка фляг.

СЕМЁН

Вам как, водички треба, или будете дальше жариться?

Евтух открывает глаза.

Строго, в упор смотрит Семёна.

ЕВТУХ

Ты шо там себе удумал, Сеня? Какая вода на хрен? Кто тебя куда отпустит?

СЕМЁН

Ты, Василич! Ты же командир моего отделения!

ЕВТУХ

А не пошёл бы ты! Добрый молодец…

(к Петру)

Отвечай потом за него перед лейтенантом!

Семён воровато оглядывается по сторонам, приближается к самому уху Евтуха.

СЕМЁН

Так он не заметит, Василич! Тут такое дело… Десять минут назад от ротного на рысях прискакал какой-то швыцар, и передал приказ всем офицерам бежать до комбата… Какой-то там намечается большой шухер… Так взводный приказал мине найти товарища Евтуха Проценко и доложить, шо если он таки командир первого отделения, то фактически является его заместителем и командиром взвода в отсутствие офицера…

Евтух недоумённо смотрит на Петра.

Семён продолжает заговорщицким тоном.

СЕМЁН

Я того «коня», шо за нашим лейтенантом прибежал, поймал за язык, и он мине шепнул, шо офицерские посиделки будут не меньше часа… Вот я и подумал, а шо такое, если я за это время за водой смотаюсь, с разрешения замкомвзвода… Ни хто, ничЁго не узнает, а мужикам польза… А то сидят по окопам и жевальниками от жары хлопают, как те бычки у в Черноморке…

Евтух встаёт, поправляет форму.

Говорит резко, с напором.

ЕВТУХ

Нельзя! А случится чего! Твою беготню за водой, Сеня, могут, как дезертирство расценить…

СЕМЁН

Так и шо мне теперь, сказать мужикам? Чтобы ссали друг другу на голову?

ПЕТРО

А хоть и так, Сеня! Ты же слышал, шо тебе бригадир ответил! Нельзя!

Семён встаёт, подходит к Петру.

Делает вид, что расстёгивает гульфик на брюках.

Ехидно улыбается.

СЕМЁН

Може и тебе на лысину поссать, дядя? Так я бы со всем моим удовольствием и любовью! Только уже и побрызгать нечем – увсё через кожу испарилась! Ещё пару часов так посидим и мой конец отсохнет, как у того спелого арбуза! Только я имею вам заметить, шо я таки не арбуз… Кстати за арбузы…

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ДЕНЬ

Евтух резко разворачивает Семёна к себе лицом.

Рявкает прямо в лицо Семёна

ЕВТУХ

Стоп! Совсем забалабонил! Ты лучше скажи, куда за водой собрался? До Чабанки? Так до неё не меньше десяти вёрст!

Семён отстраняется от Евтуха, делает два шага назад.

Смотрит оценивающим взглядом.

СЕМЁН

Ты, Василич, наверное, подумал, шо моя мама родила себе сына-адиёта? Так ты обидно подумал! Я шо так сильно похож поца, который будет под таким солнцем пешком чапать десять километров? Мне даже стыдно сидеть с тобой в одном окопе! С какого перепугу мне до Чабанки ноги бить?

ЕВТУХ

Тогда поясни что надумал!

СЕМЁН

А пресный лиман нам на шо? Любоваться пейзажами? Костерок разведём, в котелочках воду вскипятим… А до него тут, только с обрыва спуститься! Пять минут туда, набулькать воды во фляги, десять минут вернуться! Никто ничего и не заметит!

Евтух смотрит на Петра.

Петр садится, с интересом смотрит на Семёна.

ЕВТУХ

А сколько, ты говоришь, лейтенанта не будет?

СЕМЁН

Тот фраерок с выпученными глазами, ляпнул, шо не меньше часа… Таки я пошёл, Василич? Давайте фляги!

Семён берёт со дна траншеи фляги Евтуха и Петра.

Евтух отбирает свою флягу обратно.

ЕВТУХ

Подожди!

Евтух вылазит из траншеи, идут к обрыву.

Следом за ним идут Пётр и Семён.

Евтух смотрит на голубоватую водную гладь лимана.

Лиман похож на зеркало.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ОБРЫВИСТЫЙ БЕРЕГ – ДЕНЬ

Евтух стоит на краю обрыва, смотрит вниз.

Обрыв метров 30 крутой, но не отвесный.

В траве видны протоптанные петляющие тропинки к воде.

Семён стоит рядом с Евтухом, дёргается от нетерпения.

Евтух продолжает внимательно разглядывать тропинки на обрыве.

ЕВТУХ

А шо ты там ещё и за арбузы говорил, Семён? Что-то наши повара задерживаются, а пожрать не мешало бы… А арбуз – он тебе и вода, и еда…

Семён подскакивает к Евтуху, дёргает его за рукав.

Тычет пальцем в колосящееся море пшеницы.

Говорит очень быстро.

СЕМЁН

Так тут колхозный баштан рядом! От траншеи всего-то метров двести отскочить! Тут колхозная пшеница, а за ней баштан! Арбузы такие, шо как две мои головы!

Евтух резко разворачивается, с угрозой смотрит на Семёна.

Пётр подходит поближе, говорит с подозрением.

ПЕТРО

А ты откуда знаешь, Сеня, какие там арбузы?

СЕМЁН

Так… Ветер нашептал…

Евтух сдвигает брови на переносице, надвигается на Семёна.

ЕВТУХ

Уже ходил туда, жопа! Без разрешения! Под трибунал, как дезертир захотел?

Семён отскакивает на несколько метров назад.

Разводит руки в стороны.

Говорит с деланным возмущением.

СЕМЁН

А шо вдруг дезертир? Я шо там жить остался, посреди тех арбузов? Или я таки вернулся и спрашиваю разрешения? Ой-вей! Если мине сейчас никто не наплюёт в глаза, так я это сделаю себе сам – чтобы Сеня «Два пальца» просил разрешения покушать арбуз! Та шоб мине после такого позора увсе одесские вороны бесперерывно гадили прямо на лысину, пока она у меня таки не появится от старости! Так шоб у меня пальцы покрючило, и уже таки не смог никогда больше узнать, как шуршит в чужом кармане! Та шоб…

Евтух резко поднимает руку.

Пресекает Семёна.

ЕВТУХ

Заткни фонтан, Сеня! Дай подумать минуту без твоих причитаний…

СЕМЁН

Так уже думай быстрее, Василич, а то за твоими размышлениями время уходит, как вода у в песок на пляже!

Евтух ещё раз оглядывается на обрыв.

Решительно шагает к траншее.

ЕВТУХ

Петро! Бери троих мужиков, прихватите по паре-тройке «сидоров» с собой, и дуйте за теми арбузами!

Пётр согласно кивает головой, подхватывает свой вещмешок, бежит вдоль траншеи.

Евтух решительно снимает тельняшку.

ЕВТУХ

А мы с тобой, Сеня, за водой пойдём! Вдвоём! Чтобы ты под приглядом был, и дурью не маялся! Собирай фляги у мужиков! Бегом!

Семён кивает головой, широко улыбается, бежит вдоль траншеи.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ОБРЫВИСТЫЙ БЕРЕГ – ДЕНЬ

От ротной траншеи через пшеничное поле быстро удаляются 4 фигуры в морской форме с вещмешками в руках.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ОБРЫВИСТЫЙ БЕРЕГ – ДЕНЬ

По узкой, извивающейся среди глыб жёлтого ракушняка, пыльной и скользкой тропинке, вниз к воде спускаются Евтух и Семён.

Евтух несколько раз поскальзывается, падает на задницу, скользит по пыли несколько метров, опять встаёт на ноги.

Семён идёт впереди. Он более ловок, ступает мелкими шажками, иногда пробегает вниз несколько метров. Тормозит бег, хватаясь руками за глыбы ракушняка.

Семён останавливается на небольшой вытоптанной площадке, ровно посредине обрыва.

Евтух догоняет его через несколько секунд.

Евтух садится на плоский камень, вытирает со лба пот, переводит дыхание.

Семён торопится.

Подскакивает к Евтуху.

СЕМЁН

Василич… Ты посиди здесь… На тот берег за румынами посмотри… А я до воды сгоняю… Шо там вдвоём делать? Или я не дотяну сюда каких-то десять литров воды?

Семён поднимает два флотских ремня, на которых болтается два десятка пустых фляг.

Евтух думает не долго, согласно кивает головой.

ЕВТУХ

Добро… Дуй до воды… Только если я шо-то засеку отсюда и крикну, то кидай всё и пулей наверх! Ты меня понял?

Семён забрасывает ремни с флягами через плечо.

Улыбается, сверкает на солнце стальной фиксой.

Семён быстро спускается по тропинке, иногда исчезает из поля зрения за валунами.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ОБРЫВИСТЫЙ БЕРЕГ – ДЕНЬ

Евтух щурится на солнце, вглядывается в противоположный берег лимана, метрах в семистах, пытается разглядеть хоть что-нибудь.

Километрах в десяти, в районе Григорьевки, слышна орудийная канонада.

Вдалеке, в небе над побережьем и морем, с воем кружат «карусели» воздушных боёв.

«Юнкерсы», сбрасывают бомбы Одессу, порт и Одесскую бухту.

Вокруг них вырастают чёрные грибки взрывов зенитных снарядов.

Одинокие краснозвёздные истребители отчаянно воюют со стаями немецких самолётов.

Евтух вытирает пот с лица, напрягает глаза, смотрит на далёкий противоположный берег лимана.

Тихо говорит себе под нос.

ЕВТУХ

Бинокль бы сюда! Тогда бы хоть что-то увидел! Не могут те румыны ничего не делать! Где-то у них тут и пулемёты есть, и миномёты, и пушки стоят… А как заметишь, если далеко и глаз не хватает?

Евтух смотрит на берег, на худую фигуру Семёна, который уже бросил ремни с флягами в воду.

Из-под воды поднимаются пузырьки воздуха – фляги наполняются.

Семён, воровато оглядываясь по сторонам, шустро окатывает себя водой.

ЕВТУХ

Вот же прохвост! Ещё и искупаться успеет, по ходу дела! Только бы его с той стороны не засекли!

На противоположном берегу поднимается небольшое белое облачко.

Через секунду слышен звук далёкого артиллерийского выстрела.

ЕВТУХ

Дождались! Доигрались!

Евтух вскакивает, подбегает к краю площадки.

Активно машет руками.

Орёт во всю глотку.

ЕВТУХ

Семён!!! Назад!!! Назад!!!

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ДЕНЬ

Семён замирает на секунду, смотрит на обрыв, где на площадке укрылся Евтух.

В воздухе слышен свист падающего снаряда.

С большим недолётом, метрах в ста, в воде вырастает большой белый водяной столб.

Семён инстинктивно приседает, оглядывается.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ОБРЫВИСТЫЙ БЕРЕГ – ДЕНЬ

Евтух размахивает руками.

Орёт, надрывает глотку.

ЕВТУХ

Давай назад, полудурок! Быстрей!

На противоположном берегу поднимается ещё одно белое облачко.

Через секунду доносится звук артиллерийского выстрела.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ДЕНЬ

В небе слышен свист падающего снаряда.

Снаряд падает в лиман с недолётом, но уже гораздо ближе.

В воде вырастает большой белый водяной гриб, вперемешку с песком илом и водорослями.

Семён стоит в воде по колено.

Присаживается в воду, пристально смотрит в сторону противоположного берега.

Приподнимает из воды ремни с флягами. Встряхивает их, проверяя, насколько они наполнены.

Воровато оглянувшись, снова опускает их в воду.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ОБРЫВИСТЫЙ БЕРЕГ – ДЕНЬ

Евтух мечется за большим валуном.

Орёт что есть мочи.

ЕВТУХ

Та кидай же ты их уже на хрен! Сюда! Сюда беги, придурок худосочный!!!

На противоположном берегу видно третье облачко.

Доносится звук выстрела.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ДЕНЬ

Метрах в пятидесяти левее Семёна, вырастает большой земляной гриб.

Во все стороны летят большие комья земли, песка и каменной крошки.

Семёна сбивает с ног взрывной волной, со всего маху швыряет в воду.

Сверху в воду сыплются каменные осколки, земля и песок.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ОБРЫВИСТЫЙ БЕРЕГ – ДЕНЬ

Несколько камней долетают до площадки.

Евтух смотрит на Семёна, которого швырнуло взрывом в лиман.

Семёна нигде не видно.

ЕВТУХ

Мать твою за ногу, Сеня! Вставай, сволочь! Если тебя убили – я тебе морду набью!

Семёна не видно.

Евтух выскакивает из-за валуна.

Сломя голову несётся вниз по тропинке к воде, пытаясь не потерять из виду то место, куда с головой нырнул Семён.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ДЕНЬ

Евтух несётся по крутой тропинке обрыва вниз.

Несколько раз поскальзывается, падает.

Вскакивает, продолжает бежать вниз.

Евтух выскакивает на полосу прибрежного песка у воды.

Бежит по песку к тому месту, где под водой исчез Семён.

Орёт во всю глотку.

ЕВТУХ

Семён вставай!!! Вставай, скотина!!! Бегом!!!

Вокруг рвутся взрывы.

Евтуха несколько раз сбивает с ног взрывной волной.

На последних метрах этого безумного галопа, взрывной волной близкого взрыва, Евтуха швыряет в воду.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ДЕНЬ

Евтух и Семён выныривают из воды одновременно.

Семён очумелым взглядом озирается по сторонам, пытается понять, что происходит вокруг.

Очередной взрыв опять опрокидывает его в воду.

ЕВТУХ

От же халэпа!!! Откуда ты взялся на мою голову, придурок!!!

Евтух суёт руки в воду по локоть, выдёргивает из воды Семёна.

Глаза Семёна закрыты, он похож на тряпичную куклу.

Евтух тормошит Семёна, орёт прямо в лицо.

ЕВТУХ

Живой?!! Шо молчишь?!! Ты живой, Сеня?!!

Весь берег встал на дыбы под взрывами.

Снаряды падают один за другим.

Семён открывает глаза, смотрит на Евтуха таким взглядом, словно увидел его впервые в жизни.

СЕМЁН

О! Дядя! А ты шо тут?

ЕВТУХ

Живой!!! Слава тебе, Боже!!! Идти можешь?

СЕМЁН

А я шо, каличный или убогий? А де наши фляги, дядя?

ЕВТУХ

Забудь!!! Давай сами ноги уносить!!!

Очередной взрыв опять бросает Евтуха и Семёна в воду.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ДЕНЬ

Евтух и Семён выныривают почти сразу и одновременно.

Евтух хватает Семёна подмышки, тащит к берегу.

Семён пытается вырваться.

СЕМЁН

Фляги! Вода!

ЕВТУХ

Забудь! Бежи давай до обрыва!

Семён упирается ногами, сопротивляется, пытается вырваться.

СЕМЁН

Не-е-е!!! Ты шо подумал, дядя? Шо я с перепугу уже обгадил ляжки, и брошу взводное имущество? Так ты таки ошибся!

Семён встаёт на четвереньки, шарить руками по дну, пытается найти фляги.

Вокруг продолжаю рваться снаряды.

Метрах в тридцати от Евтуха и Семёна, вскипает строчка белых фонтанчиков пулемётной очереди.

СЕМЁН

Видишь, дядя, какой я таки важный и, я даже сказал бы, страшный для румынов человек! Мало им было запулить пару тройку снарядов, так они в меня ещё и из пары пулемётов лупят, адиёты! Только они не пошевелили своей тупой мозгой, и не поняли, шо в меня попасть, таки совсем не просто – я худой и вёрткий!

Семён, совершенно не обращает внимания на то, что пулемётные очереди всё ближе и ближе.

Семён продолжает шарить руками по дну, ищет ремни с флягами.

К первому пулемёту присоединяется второй пулемёт.

Очереди с каждым разом всё ближе к Семёну и Евтуху.

Евтух орёт во всё горло, пытается перекричать взрывы.

ЕВТУХ

Та брось же ты всё, придурок! Застрелят же на хрен! Бежим отсель! Давай, Сеня!

Семён вскакивает и выпрямляется во весь рост. Победоносно сжимает в руках ремни, на которых болтаются наполненные фляги.

СЕМЁН

Есть! Нашёл!!!

В 10 метрах от Евтуха и Семёна, в воде взрывается снаряд.

Взрывной волной Евтуха и Семёна подбрасывает в воздух, швыряет на прибрежный песок через несколько метров.

Сверху на Евтуха и Семёна обрушивается водопад мокрого песка, ила и мутной воды.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ДЕНЬ

Евтух поднимает голову, встряхивает по-собачьи.

Выплёвывает зелёные водоросли и песок.

Смотрит на Семёна.

Семён с выпученными глазами лежит в 3 метрах от Евтуха, хватает ртом воздух.

ЕВТУХ

З-зараза!!! За-ра-за-а!!!

Пулемётные очереди ложатся уже совсем близко.

Евтух вскакивает на ноги, хватает худого Семёна за пояс флотских штанов, как схватил бы ведро за ручку, отрывает от земли.

Бежит по берегу к тропинке.

ЕВТУХ

Ну, жопа, дай только до наших добраться! Огребёшь от меня, по самое первое число!

Семён вяло протестует, еле ворочает заплетающимся языком, мычит.

Евтух не обращает на протесты никакого внимания, бежит к тропинке на обрыве.

Совсем рядом пулемётные очереди поднимают фонтанчики песка.

Взрываются тяжёлые мины, выпущенные из миномётов.

Евтух не останавливается, тащит Семёна, ускоряет бег.

Орёт, приказывает самому себе.

ЕВТУХ

Давай! Давай, Евтухе! Бежи скорее! Выноси придурка малолетнего!

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ОБРЫВИСТЫЙ БЕРЕГ – ДЕНЬ

Под взрывами и пулемётными очередями Евтух добегает до тропинки на обрыве.

Евтух, не останавливаясь, перехватывает Семёна второй рукой, вскидывает, пребрасывает его через своё плечо.

ЕВТУХ

От так удобнее будет!

С обезьяньей ловкостью взбирается по тропинке вверх по склону, лавируя между камней.

Семён тряпичной куклой весит на плече Евтуха.

Евтух использует для подъёма и руки и ноги, карабкается вверх по тропинке.

Через несколько минут, Евтух добирается до вытоптанной площадки, тяжело дышит.

Останавливается всего на секунду, оценивающим взглядом смотрит вверх на тропинку.

ЕВТУХ (З.К.)

Как бы ноги не устали на таку крутизну бежать… И ещё этот мешок на горбу тащить! Та только совсем уж шклявый он какой-то, балабол наш… Не, останавливаться не надо – допру его и так! Та и поскорее надо бы, пока лейтенант до взвода не вернулся… Так шо… Давай, Евтухе, дуй до верху!

Евтух вскидывает на плече Семёна.

Решительно пробегает площадку, продолжает подъём по тропинке.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – ОБРЫВИСТЫЙ БЕРЕГ – ДЕНЬ

Евтух тяжело дышит, карабкается вверх по тропинке.

За спиной Евтуха раздаётся голос Семёна.

Семён еле ворочает языком, но понять его можно.

СЕМЁН

Ты б остановился на минуту, Василич… А то ведь уроню воду…

Евтух замирает на месте.

Говорит с крайним удивлением.

ЕВТУХ

Ты шо, те фляги не бросил? За собой тащишь?

СЕМЁН

Так ты ж меня потом сам за те фляги живьём съел бы, и без соли… Да не могу я их бросить – судорогой пальцы свело…

Евтух поправляет Семёна на своём плече.

Продолжает подъём по крутой тропинке обрыва.

ЕВТУХ

Ладно! Потом разберёмся!

Снаряды продолжают рваться низу на берегу, но взрывов уже меньше.

По песку и воде лимана всё реже пробегает строчка пулемётной очереди.

Евтух упорно лезет по тропинке вверх.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ДЕНЬ

Евтух бережно кладёт Семёна на дно ротной траншеи.

Устало выдыхает, переводит дух.

ЕВТУХ

Ф-фу-уф! Ну, слава тебе Боже! Выскочили…

Семён смотрит в небо чумным, остановившимся взглядом.

Евтух стоит над Семёном на коленях, бережно вытирает тельняшкой лицо Семёна, внимает из его волос водоросли.

Вокруг толпятся бойцы взвода, молча смотрят на Евтуха и Семёна.

Семён постепенно приходит в себя, его взгляд становится осознанным.

Евтух встаёт с колен, находит взглядом Петра.

Устало улыбается.

ЕВТУХ

Как дела, куме? Арбузы принесли?

Пётр протискивается через толпу к Евтуху.

Он очень взволнован.

Говорит резко, на срыве.

ПЕТРО

Твою мать, бригадир! Шо ж ты робыш?!! Я вже полные штаны наложил, пока смотрел, как вы от лимана наверх скакали! Шо ж вы, мать вашу… На хрена?!! Шо бы я потом твоей Параске сказал? Шо Евтух, как тот баран попёрся за водой и его из пушки расстреляли? Ты ж нормальный, вроде, куме! За то тебя и в бригадиры выбрали – за ум и рассудительность!

Евтух трясущимися руками сворачивает «козью ножку».

Табак просыпается мимо бумажного листочка.

Пётр берёт из рук Евтуха листочек и кисет, ловко сворачивает «козью ножку». Прикуривает, суёт самокрутку в рот Евтуху.

ЕВТУХ

Ничё, Петро… Нормально… Побегали маленько… За одно и искупались…

Со дна траншеи раздаётся вялый голос.

СЕМЁН (З.К.)

И водичка есть…

Евтух устало улыбается, смотрит на Семёна.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ДЕНЬ

Семён с трудом садится.

Опирается спиной о стену траншеи. Широко расставляет в стороны ноги.

Устало улыбается бойцам.

СЕМЁН

Разбирайте баклаги, селяне… Только сразу пить не рекомендуется, шобы дрыщ не разобрал! Не хватало нам у взводе дизентерии, и обосранных окопов… Вы её сначала на костерок в котелочках…

Семён с трудом разжимает пальцы, вяло отпихивает от себя ремни с флягами.

Евтух улыбается, присаживается на корточки, делает глубокую затяжку, суёт «козью ножку» Семёну в рот.

Семён с удовольствием затягивается табачным дымом.

ЕВТУХ

Ты их так и не бросил, Сеня?

Семён дрожащими пальцами держит «козью ножку», курит.

Вяло улыбается Евтуху.

СЕМЁН

Ты за кого меня держишь, командир?

(ДАЛЬШЕ)

СЕМЁН

(ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Когда это такое было, шо Сеня «Два пальца» пошёл на дело, взял хабар, а потом кинул его только оттого, что кто-то громко пёрнул? Та меня ж за такой ляп все «щипачи» Одессы уважать перестанут! Я ж потом ни в одном уважаемом обществе появиться не смогу!

Пётр присаживается на корточки рядом с Семёном, ладонью теребит его волосы.

ПЕТРО

Тебя ж, дура, через те фляги чуть не убили! Да и кума заодно!

Семён вымученно улыбается Петру, сверкает стальной фиксой.

СЕМЁН

Был небольшой шухер… Не скрою… Так мы ж для общества старались!

Из носа Семёна текут два ручейка крови.

Семён утирается пятернёй, размазывает кровь по лицу.

Евтух смотрит в глаза Семёна.

Говорит с участием.

ЕВТУХ

Ты как себя чувствуешь, шпанюк одесский? Котелок-то варит, или в медсанбат пойдёшь?

Семён размазывает кровь по лицу, но отвечает уже довольно бодро.

СЕМЁН

Обидно говоришь, Василич! Меня, бывало, и штакетиной от забора по балде угощали… А тут шо такое? Воздухом по мозгам дунуло? Ща арбуза умну, и буду как огурец – зелёный и в пупырышках!

В толпе бойцов слышны смешки.

Пётр оглядывается, широко улыбается, обращается к бойцам взвода.

ПЕТРО

Вот же балаболка! У него контузия, кровь из носу хлещет, а оно тарахтит, шо арбуза сожрать хочет!

СЕМЁН

Так ты его принёс, того полосатого или где?

Пётр ладонью взъерошивает волосы на голове Семёна.

ПЕТРО

Принёс-принёс!!! И весь тебе отдам! Хай тебе моя пайка на пользу пойдёт, Сеня, а то у тебя после того артобстрела мозга слегка набекрень встала… Так шо ты жуй давай, поправляй извилины!

Пётр оборачивается к бойцам.

ПЕТРО

А ну, мужики, где мой «сидор»? Тут малОго срочно подлечить треба! А то ведь скучно без него будет…

Из толпы передают вещмешок.

Петр кладёт вещмешок между ног Семёна, переворачивает его.

Из вещмешка выкатывается большой полосатый арбуз.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ДЕНЬ

Пётр одним ударом кулака раскалывает арбуз.

Отламывает большой кусок, суёт в руки Семёна.

Семён с удовольствием ест арбуз.

РЕШЕТОВ (З.К.)

Что здесь происходит?!! Почему покинули позиции?!! Кто разрешил?!!

За спинами моряков за бруствером траншеи появляются офицеры.

Командир взвода лейтенант МАЛАХОВ, капитан Лямзин, командир батальона майор ГРОХОВОЙ, батальонный комиссар ИЕВЛЕВ - все в морской форме.

Начальник особого отдела полка лейтенант НКВД РЕШЕТОВ в повседневной армейской форме.

Решетов стоит впереди всех офицеров на бруствере.

Грозно смотрит на моряков.

Моряки разбегаются по своим стрелковым ячейкам.

В траншее остаются Евтух, Семён и Пётр.

Семён по инерции продолжает жевать, держит в руке большой кусок арбуза.

РЕШЕТОВ

Я спрашиваю: «Что здесь происходит?»… Отвечать на вопрос офицера, граждане краснофлотцы!

Семён сплёвывает косточки.

Оборачивается к Евтуху.

СЕМЁН

О! Ты смотри, Василич. Не успел я стать «товарищем», как меня опять «гражданином» обозвали!

(Решетову)

Ты шо за поц с бугра, начальник? Шо-то я тебя не знаю!

Решетов краснеет от бешенства.

Хватает рукой кобуру, на ремне, нервно пытается её расстегнуть.

Брызжет слюной от возмущения.

РЕШЕТОВ

Ты-ы!!! Сука приблатнённая!!! Ты как, гнида, с офицером НКВД разговариваешь! Да я тебя, мразь, сейчас прямо здесь, по законам военного времени, без суда и следствия!

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – У РОТНОЙ ТРАНШЕИ – ДЕНЬ

В нескольких метрах от траншеи резко останавливается всадник.

Конь под всадником после галопа резко встаёт на дыбы.

Всадник - старший лейтенант КОМОВ, офицер по особым поручениям из штаба полка.

Говорит громко требовательно.

КОМОВ

Кто проводил разведку боем, товарищ майор?

Гроховой вопросительно смотрит на Лямзина.

Лямзин делает шаг к старшему лейтенанту.

Докладывает чётко, по-уставному.

ЛЯМЗИН

Краснофлотцы Проценко и Вайнштейн!

КОМОВ

Командиром полка полковником Осиповым приказано объявить морякам благодарность!

Решетов подскакивает к старшему лейтенанту.

Размахивает пистолетом.

РЕШЕТОВ

Какая на хрен благодарность, лейтенант? Эти дезертиры пытались покинуть расположение батальона!

Старший лейтенант продолжает сидеть верхом на лошади.

Бросает на Решетова презрительный взгляд.

Говорит громко, так чтобы слышали все присутствующие.

КОМОВ

Моё звание - есть «старший лейтенант»! И второе! Вчера полку была поставлена задача с помощью разведдействий выяснить расположение румынских артиллерийских и миномётных батарей, и пулемётных гнёзд, и передать эти данные, артиллеристам 412 береговой батареи… Что уже и сделано офицером связи! Поэтому, товарищ Решетов, краснофлотцам, которые, рискуя жизнью, вызвали на себя пулемётный и артиллерийский огонь, и тем самым раскрыли позиции румынских батарей, полковник Осипов приказал от его имени объявить благодарность!

Лямзин улыбается краешком рта.

Не дожидаясь более ни чьих приказов, громко командует.

ЛЯМЗИН

Краснофлотцы Проценко и Вайнштейн! От лица командования полка, за проявленные инициативу и личное мужество во время проведения разведывательной операции объявляю вам благодарность!

Евтух, Пётр и Семён встают по стойке «Смирно!».

Семён продолжает держать в руке кусок арбуза.

ЕВТУХ и СЕМЁН

(одновременно)

Служим трудовому народу!

Гороховой едва заметно улыбается.

ГРОХОВОЙ

Вольно! Отдыхайте, товарищи!

Гороховой поворачивается спиной к Решетову, идёт вдоль траншеи.

Офицеры идут вдоль траншеи.

Старший лейтенант пришпоривает лошадь, скачет в степь.

Семён широко улыбается, сверкает на солнце стальной фиксой. Откусывает от арбуза большой кусок.

Говорит с полным ртом, иногда сплёвывает семечки.

СЕМЁН

Ты смотри, Петруччо, как быстро власть меняется! Только щас мы уже были «гражданами», а вже опять таки «товарищи»…

Решетов бросает злой взгляд на Евтуха, Петра и Семёна.

Нервно прячет пистолет в кобуру.

Идёт вслед за офицерами.

Семён продолжает есть арбуз.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ДЕНЬ

Слышен далёкий орудийный залп.

В небе свист падающих снарядов.

Матросы вжимают головы в плечи, смотрят в небо.

Майор Гороховой оглядывается, прыгает в траншею.

ГРОХОВОЙ

В укрытие! Всем в укрытие!!!

На противоположной стороне лимана, земля встаёт дыбом.

Рвутся тяжёлые снаряды.

Столбы земли поднимаются на несколько десятков метров.

Некоторые матросы, Евтух Пётр и Семён, как заворожённые смотрят через бруствер на взрывы.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ДЕНЬ

В небе над лиманом немецкие бомбардировщики.

Сбрасывают бомбы на траншеи моряков.

Взрывы около траншеи следуют один за другим.

ТИТР:

14 августа. 14.30

Евтух, Пётр и Семён, в обычной полевой армейской форме.

Вжимаются в стены траншеи. На головы сыплется земля.

Где-то зовут санитара к раненному.

Взрывы становятся реже.

Семён поднимает взгляд к небу, прислушивается, потом смотрит на Евтуха.

СЕМЁН

Или у меня мираж, Василич, или пушкари стали пулять в нас реже!

Семён встаёт на ноги смотрит над бруствером в сторону румынских позиций.

Евтух тянет непоседливого Семёна вниз на дно окопа.

ЕВТУХ

Сядь назад, дура! Без башки останешься!

Семён не обращает на Евтуха никакого внимания.

Поднимает свою винтовку, кладёт её в бойницу бруствера.

СЕМЁН

Хапай в клешню свой карамультук, командир, и начинай целиться! Я таки прав – эти «не наши молдаване» решили, шо здесь уже никого нет, и как те адиёты идут на нас в атаку!

Слышен крик Лямзина.

ЛЯМЗИН (З.К)

Рота, занять позиции! Приготовиться к бою! Огонь только по моей команде!

Пётр встаёт со дна траншеи.

Кладёт свою винтовку на бруствер, передёргивает затвор.

ПЕТРО

Ну, хоть до дела дошло! А то совсем уже в этих окопах протухли!

Рядом с Семёном Евтух надевает на голову каску.

Поудобнее устраивается в своей ячейке.

Передёргивает затвор винтовки.

ЕВТУХ

Ты не шебуршись особо, куме! Тут тебе не поиграться с детЯми малЫми! Тут пулю в лоб зарядят, и поминай, как звали! Этих надо аккуратно снимать, и собственную голову беречь!

НАТ. ПОЛЕ ПЕРЕД ТРАНШЕЯМИ ПОЛКА – ДЕНЬ

По полю цепями наступают румынские солдаты.

Безжалостно топчут спелую пшеницу.

Цепей очень много, солдаты идут почти вплотную друг к другу.

Стреляют на ходу. Кто-то прицеливается, кто-то стреляет от бедра.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ДЕНЬ

Вокруг очень густо свистят пули.

Цепи атакующих приближались с каждой минутой.

Румынские солдаты переходят с шага на бег.

Где-то в траншее слышен голос Лямзина.

ЛЯМЗИН

Краснофлотцы!!! По врагу!!! Залпом!!! Огонь!!!

Семён сплёвывает себе на ладони, энергично потирает.

СЕМЁН

Понеслась звезда по кочкам!

Семён стреляет из винтовки, дёргается всем телом от отдачи.

Евтух стреляет рядом с Семёном, раз за разом передёргивает затвор винтовки.

Бойцы роты стреляют по атакующим.

Где-то слышны пулемётные очереди.

Кто-то бросает из траншеи гранаты.

Вокруг свистят пули.

Иногда падают раненные и убитые.

По траншее пробегают солдаты с белыми повязками на рукавах и полотняными сумками. На повязках и сумках видны красные кресты.

НАТ. ПОЛЕ ПЕРЕД ТРАНШЕЯМИ ПОЛКА – ДЕНЬ

Румынские солдаты бегут в атаку.

Вокруг них взрывы гранат. Пули «косят» пшеницу.

Раненные и убитые румынские солдаты падают в пшеницу, их много.

Виден румынский офицер. Машет рукой, что-то кричит, командует. Замертво падает.

Румынские солдаты прекращают атаку. Отступают, отстреливаются.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ВЕЧЕР

Моряки ведут бой. Стреляют все, кто может держать оружие.

Среди них кто-то с перебинтованной головой, у кого-то перевязана рука, на бинтах видны пятна крови.

В траншее лежат убитые бойцы, санитары выносят раненных.

Кто-то бросает из траншеи гранаты.

ТИТР:

14 августа. 19.30

Румынские солдаты идут в атаку на позиции моряков.

Очень большие потери – раненные и убитые на каждом шагу.

Цепи румынских солдат редеют на глазах, но они упрямо идут в атаку.

Грохот боя.

Слышны пулемётные очереди.

Евтух, Пётр и Семён стреляют по наступающим.

Исчезает звук пулемёта.

Евтух прислушивается, толкает в плечо Семёна.

ЕВТУХ

А ну сгоняй до нашего пулемёта! Шо он там замолк, когда румыны прут как дурные!

Семён кивает головой.

Бежит, пригнувшись по траншее.

НАТ. ПОЛЕ ПЕРЕД ТРАНШЕЯМИ ПОЛКА – ДЕНЬ

Цепи румынских солдат залегли в поле.

Стреляют по окопам моряков.

Румынский пулемётчик стреляет длинными очередями.

Дёргается, падает замертво в сторону от пулемёта.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ВЕЧЕР

Семён возвращается по траншее в свою ячейку.

В руках у него ручной пулемёт «Дегтярёва» и вещмешок с «блинами» к нему.

Устанавливает пулемёт на бруствере.

Перекрикивает грохот боя.

СЕМЁН

Кончился пулемётчик, Василич… Прямо в лоб пулю поймал… Теперь я за него! Мне с этой «швейной машинкой» таки удобнее будет расчищать пейзажи от мамалыжников!

Семён передёргивает затвор, прицеливается.

ЕВТУХ

А сумеешь?

Семён улыбается хищной улыбкой.

СЕМЁН

А шо там особого уметь, дядя? Целься и пуляй! И затвор каждый раз дёргать не надо! Как раз по мне «стрелялка»!

Пётр оглядывается на Семёна.

Семён задорно смотрит на Петра, потом на Евтуха.

Подмигивает. Прицеливается, даёт очередь из пулемёта.

Бой продолжается.

Семён очень ловко орудует с пулемётом.

Евтух стреляет рядом. Иногда между выстрелами озабоченно поглядывает на Семёна.

Семён ловко управляется с пулемётом, стреляет по атакующим.

СЕМЁН

Хрен им в нос, Василич! Я маленький – в меня не попадут!

НАТ. ПОЛЕ ПЕРЕД ТРАНШЕЯМИ ПОЛКА – ДЕНЬ

Цепи румынских солдат поднимаются под сильным огнём, идут в атаку.

Офицер активно размахивает руками, командует.

Румынские солдаты упрямо идут в атаку.

Большие потери. Убитые и раненные падают на землю.

Солдаты переступают через убитых, идут в атаку.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ВЕЧЕР

Грохот боя. Активная стрельба, взрывы.

Моряки стреляют по атакующим румынам.

В соседних стрелковых ячейках стреляют по румынам Евтух Пётр и Семён.

Семён очень ловко управляется с пулемётом.

Стреляет короткими очередями. Перебрасывает огонь то влево, то вправо.

Перед траншеей падают убитые румыны, но остальные упрямо идут в атаку.

Семён кричит в промежутке между очередями.

СЕМЁН

Да они бухие, Василич!

(даёт очередь)

Обожрались своей цуйки, а теперь думают, шо от наших пуль у в танки попрятались!

(даёт очередь)

Адиёты!

Перед пулемётом Семёна после каждой очереди в цепи наступающих падают по двое, по трое убитых.

Цепи наступающих румын останавливаются.

Кто-то из цепи активно машет руками.

Атакующие отступают, сначала медленно, потом начинают убегать по полю.

Семён стреляет по отступающим.

Орёт дурным голосом.

СЕМЁН

А-ха-а! Тут вам не здесь, халамидники!

(даёт очередь)

Тут вам, на минуточку, Сеня стреляет!

(даёт очередь)

Моряки роты стреляют по отступающим румынам их всех стволов.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ВЕЧЕР

Атака румынских солдат смещается на фланги роты Лямзина.

Усиливающийся бой слышен с двух сторон.

По ротной траншее бежит Лямзин.

Устало присаживается на корточки около Евтуха.

ЕВТУХ

Обходят, товарищ капитан?

Лямзин кивает головой.

Озабоченно смотрит по сторонам.

ЛЯМЗИН

Где лейтенант Малахов?

ЕВТУХ

Нет больше взводного… Пуля прямо под сердцу прилетела… Там он лежит, в траншее…

ЛЯМЗИН

Кто командует взводом?

Евтух пожимает плечами, смотрит по сторонам.

ЕВТУХ

А кто ж его знает… В этой запарке не разберёшь ни хрена… Я – своим отделением командовал… А взводом… Мож из сержантов кто?

ЛЯМЗИН

Пулемётчик твой? Кто пулемётчик?

Из-за спины Евтуха выскакивает Семён, с пулемётом на плече.

СЕМЁН

А таки я пулемётчик, товарищ начальник! А шо, ничего себе так получилось!

Лямзин вскакивает на ноги.

Лямзин смотрит на Семёна с крайним удивлением.

ЛЯМЗИН

Ты?!! Ты где так наловчился, «Два пальца»?

СЕМЁН

Само как-то… Мне затвором дёргать лень, да и руки беречь надо – при моей профессии… А тут такой аппарат валяется! Я и шевельнул мозгой, шо с него по тем баранам стрелять удобнее, а работы меньше…

ЛЯМЗИН

И теперь хочешь быть пулемётчиком?

Семён гладит пулемёт по плоскому «блину», смахивает пыл.

СЕМЁН

Нормальный аппарат, товарищ начальник! Для меня - самое оно! Только прикажите патронов доставить – я тут такую оборону Одессы организую, шо мамалыжникам тошно станет!

К Семёну подходит Пётр, хлопает его по плечу, улыбается.

Семён улыбается в ответ.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ВЕЧЕР

Почти совсем стемнело. Видны только редкие контуры на фоне сереющего неба.

Лямзин устало опускается на корточки, опирается спиной о стенку траншеи.

Снимает каску, ладонью вытирает пот со лба.

ЛЯМЗИН

Патроны надо беречь, товарищи… Пока мы держали оборону, полк отошёл на другие рубежи… Наш батальон отошёл вместе с полком…

СЕМЁН

(озабоченно)

По ходу пьесы нас окружили?

ЛЯМЗИН

Временно отрезали от основных сил полка, краснофлотец Вайнштейн! Временно отрезали…

Евтух встаёт на ноги, смотрит поверх бруствера в поле, пытается что-то разглядеть.

ЕВТУХ

Так надо до своих пробиваться, товарищ капитан! Шо нам тут делать, раз весь полк отошёл?

Лямзин поднимает взгляд в небо, упирается в стенку траншеи затылком.

ЛЯМЗИН

Приказа к отступлению не поступало!

Евтух недоумённо смотрит на своих друзей, переводит взгляд на Лямзина.

Присаживается рядом на корточки, внимательно всматривается в его лицо.

МЫСЛИ ЕВТУХА (З.К.)

Нормальный мужик, кажется… Офицер! «Приказа на отход не поступало»! Та до нас просто посыльный не добежал, срезало его где-то по дороге! Полк ведь отошёл! Значит, был приказ!

Словно услышав мысли Евтуха, Лямзин опускает взгляд.

Нервно теребит в руках пилотку.

Говорит тихо, ни к кому не обращаясь.

ЛЯМЗИН

Шесть атак отбили… Роту надо выводить к Дофиновке… Туда весь полк отошёл… Только теперь поздно… Отрезали нас… А тут ни деревца, ни балочки, одно колхозное поле, ровное, как стол! И полкилометра не пройдём - всю роту положат!

Евтух вдруг резко встаёт, смотрит через бруствер.

Внимательно, оценивающе смотрит по сторонам.

Возвращается в траншею.

ЕВТУХ

Товарищ капитан… Я, кажысь, знаю, как роту до наши вывести… Пшеница!

Лямзин остро и требовательно смотрит на Евтуха.

Евтух встаёт в полный рост, делает широкий жест рукой в сторону поля.

ЕВТУХ

Колхозная пшеница! Тут гектаров… Не дарить же её тем хабарникам… Эх, какой урожай мог быть!

Лямзин «приходит в себя».

Его взгляд становится жёстким.

Говорит резко, требовательно.

ЛЯМЗИН

Некогда слезу пускать, Евтихий! Людей спасать надо! Роту! От неё уже половина осталась! А ты, как баба!

Евтихий резко оборачивается.

Гневным взглядом смотрит на Лямзина.

Говорит жёстко, уверенно, с металлом в голосе.

ЕВТУХ

Я не баба, товарищ капитан! Я дело говорю! А труда людского жалко! Вам, городским, того не понять! Вы хлеб только в буханках видели, а как его растить, и скольких то трудов стоит, вы и близко не догадываетесь!

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ВЕЧЕР

Лямзин отводит взгляд в сторону.

Подбирает на дне траншеи небольшой комок земли, теребит его пальцами. Нервно отбрасывает в сторону.

ЛЯМЗИН

Ты яснее говори, «бригадир»! Если промедлим… Времени у нас всего-то – ночь!

Евтух присаживается на корточки.

Наклоняется к самому уху Лямзина.

Рядом присаживаются на корточки Пётр и Семён.

ЕВТУХ

Уходить надо через поле, по пшенице!

ЛЯМЗИН

Это самоубийство, «бригадир»… Из пулемётов посекут… А потом ещё и из миномётов прировняют…

ЕВТУХ

Не посекут, товарищ капитан! Как совсем стемнеет идти надо, часа через три! Кум роту через пшеницу проведёт до колхозного баштана, а там и дальше, до самой Дофиновки!

Евтух смотрит на Петра.

Пётр согласно кивает головой.

Говорит уверенно.

ПЕТРО

Проведу! Дорогу знаю!

ЛЯМЗИН

А кто прикроет отход роты?

ЕВТУХ

Я и Сеня…

(к Семёну)

Ты как, шпана одесская, останешься со мной?

СЕМЁН

Со всем моим удовольствием!

Лямзин отводит разочарованный взгляд в сторону.

ЛЯМЗИН

Ты, Евтух Василич, в военном деле не смыслишь… Догонят вас, и постреляют, как тех зайцев в поле…

Лямзин пытается подняться.

Евтух бесцеремонно кладёт ему ладонь на плечо, опускает обратно на дно траншеи.

ЕВТУХ

А ты не торопись, командир! Не догонят! Сначала надо будет дать румынам жару из всех стволов, шобы они не пёрли за нами, как те бараны, а потом рота пойдёт за Петром…

ЛЯМЗИН

А потом что?

Евтух присаживается рядом с Лямзиным.

Сворачивает «козью ножку», прикуривает.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ВЕЧЕР

Лямзин внимательно слушает Евтуха.

На его лице появляется подобие улыбки.

Евтух заканчивает рассказывать.

Лямзин встаёт в траншее в полный рост.

Внимательно смотрит в глаза Евтуха.

ЛЯМЗИН

И ты, Евтихий Василич, сможешь это сделать? Ну, с Семёном всё понятно – у него рука не дрогнет! А ты?

Евтух смотрит по сторонам, оглядывается.

В траншее видны бойцы роты.

Кто-то сидит на корточках, смотрит в небо.

Кто-то курит.

Кто-то тихо разговаривает.

ЕВТУХ

И у меня не дрогнет, командир… Потому, шо знаю…

ЛЯМЗИН

Хорошо! Спасибо тебе, Василич, за то, что даёшь шанс выжить всей роте! От всех спасибо!

ЕВТУХ

Не за что пока «спасибкаться», товарищ капитан – дело ещё сделать надо!

Лямзин бросает на Евтуха благодарный взгляд.

Идёт по траншее.

Пётр смотрит Лямзину вслед.

ПЕТРО

Решишься, кумэ?

Евтух смотрит через бруствер.

ЕВТУХ

Танков здесь нет, шобы за нами пошли… У румын только лошади… Пока утихнет - мы до самой Дофиновки добечь успеем, и с ротой соединиться!

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – НОЧЬ

Над траншеей темнота ночи.

Бойцы Лямзина стоят в траншее в напряжённых позах, прицеливаются в темноту и оружия.

ТИТР:

14 августа, 23.30

Лямзин смотрит на наручные часы.

Смотрит по сторонам на лица бойцов.

Громко командует.

ЛЯМЗИН

Краснофлотцы! Залпом! Огонь!

Ротная траншея озаряется от выстрелов.

Грохот боя.

Румынские солдаты, очень быстро отходят, бегут по полю.

По цепочке от бойца к бойцу передаёт приказ на отход.

Рота отходит с позиции повзводно.

Первым уходит взвод Евтуха.

Пётр подскакивает к Евтуху, хватает его за рукава гимнастёрки.

Торопится, говорит очень быстро, волнуется.

ПЕТРО

Куме… Ты это… Ты не геройствуй – я ж тебя знаю! Как подпалите, так сразу и бежите до нас… Добре?

Евтух сосредоточен.

Почти не обращает внимания на родственника.

ЕВТУХ

Ты роту к Дофиновке выведи, Петро! А за нас с Сенькой не волнуйся – мы догоним…

Семён хлопает Петра по плечу.

Говорит с задором.

СЕМЁН

Давай, Петруччо, выводи людей! Шо мы маленькие, или ты за нас так некрасиво подумал? Или я сильно хочу стать жаренной глосью? Так ты таки ошибся, дядя! Мине таких радостей не интересны!

Пётр в сердцах сплёвывает, уходит в темноту.

ПУТРО

Балабол чёртов!

СЕМЁН

Ты ж смотри не перепутай, Петруччо! Веди роту до Дофиновки! А то перепутаешь сдуру, да и попрёшь у в свою Межиричку!

ПЕТРО

(из темноты)

Пошёл ты в жопу, Сеня! А то вернусь – набью по морде! Лучше возвращайтесь скорее!

Постепенно затихает стрельба.

Бойцы роты покидают траншею.

Проходят мимо Евтуха и Семёна.

Исчезают в темноте.

Над ротной траншеей устанавливается оглушающая тишина.

ЗТМ

ИЗ ЗТМ

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – НОЧЬ

ТИТР:

15 августа, 00.10

Цепи румынских солдат идут в атаку.

В темноте перед ротной траншеей видны частые вспышки выстрелов.

Пули выбивают фонтанчики земли на бруствере.

Свистят падающие мины.

Взрывы становятся всё чаще.

Евтух и Семён сидят в одной стрелковой ячейке.

Вжимаются в стенки траншеи.

Евтух перекрикивает грохот.

 

ЕВТУХ

Ну, шо, Сеня? Как думаешь? Успели наши до баштана дойти?

На голову Евтуха и Семёна сыплется земля.

СЕМЁН

Они шо дети малые? Или убогие?

ЕВТУХ

Ну, тогда и нам пора!

ПЕТРО (З.К.)

Давно пора! Пока вас тут за жопу не взяли!

Евтух и Семён одновременно, резко оборачиваются на голос.

Из темноты выскакивает запыхавшийся Пётр.

Устало присаживается рядом.

СЕМЁН

О!!! Явление Петра народу! А ты шо здесь нарисовался, Петруччо?

ПЕТРО

Тебе морду бить, шоб командир не видел!

Евтух строго смотрит на Петра.

ЕВТУХ

Где рота, кумэ?!!

ПЕТРО

Так уже через те кавуны прошли! Я им показал куда дальше, они и потопали!

ЕВТУХ

Я ты шо?

ПЕТРО

А я за вами прибёг! Подумал, шо втроём оно сподручнее будет! Меня капитан лично до вас отпустил!

Пётр выхватывает из рук Семёна туго скрученный пук соломы.

Подталкивает к Семёну его пулемёт.

ПЕТРО

Ты, Сеня, давай, строчи из своей тарахтелки, а шо-то те мамалыжники очень скоро идти начали! А мы с кумом отбежим в разные стороны, да и подпалим! Так, Евтуше?

Евтух с благодарностью смотрел на Петра.

Согласно кивает головой.

ЕВТУХ

Добре! Так и сделаем!

Семён устанавливает пулемёт на бруствер.

Передёргивает затвор.

Прицеливается по вспышкам в темноте.

СЕМЁН

От и ладненько! Мине таки меньше беготни будет! Шо-то мне не улыбается скакать как тот дурной жеребец по полю! Я лучше у в тех полудурков с пулемёта популяю!

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – НОЧЬ

Евтух достаёт спичечный коробок.

Вынимает из него сразу несколько спичек, чиркает по тёрке.

Поджигает свой факел, и факел Петра.

ЕВТУХ

Бежи со всех ног минуту, куме, и пали пшеницу, потом бросай факел подальше и иди до баштана, чтобы зад не подпалить!

ПЕТРО

А ты?

ЕВТУХ

И я також сделаю!

(к Семёну)

Сеня! Стреляешь минуту, а потом отходишь! И не задерживайся тут, иначе живьём сгоришь – пшеница сухая, полыхнёт сразу!

Семён совершенно серьёзен.

Деловито передёргивает затвор пулемёта.

СЕМЁН

Сделаю, Василич, не боись! Через минуту буду скакать як молодой сайгак!

Евтух крестится.

Выскакивает на бруствер траншеи.

ЕВТУХ

Спаси Боже! Всю жизнь растили, а теперь жечь будем… Ну! Побёгли, Петро!

Евтух что было сил бежит вдоль траншеи, поджигает факелом пшеницу.

В противоположную сторону так же быстро бежит Пётр с факелом в роках.

НАТ. ПОЛЕ ПЕРЕД ТРАНШЕЯМИ ПОЛКА – НОЧЬ

По полю цепью идут в атаку румынские солдаты.

Стреляют из всех видов оружия.

В 300 метрах впереди, перед траншеями моряков, видны два небольших факела.

Факелы быстро удаляются в разные стороны. За ними тянется огненный след – горит пшеница.

Огонь разрастается, набирает силу очень быстро.

Румынский офицер гортанно кричит, командует, активно жестикулирует, показывает солдатам на огонь.

Румынские солдаты бегут в атаку на траншеи моряков.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – НОЧЬ

Семён лежит на земле за бруствером траншеи.

Хищным взглядом всматривается в ночь.

Вокруг полыхает огнём пшеничное поле.

Темнота отступает. Видны бегущие в атаку силуэты румынских солдат – до них не больше 200 метров.

Семён улыбается ещё шире, передёргивает затвор пулемета.

Смачно сплёвывает в сторону.

СЕМЁН

Как долго мы не виделись, так на хрена ж мы встретились! Наше вам здрасти, от Сени «Два пальца».

Семён даёт длинную очередь по атакующим румынам.

Дальше стреляет короткими прицельными очередями.

НАТ. ПШЕНИЧНОЕ ПОЛЕ – НОЧЬ

Вокруг полыхает пшеничное поле.

Запыхавшийся Евтух отбрасывает свой факел подальше в пшеницу.

Бежит от огня, в темноту.

За спиной раздаются пулемётные очереди.

Евтух резко останавливается, оборачивается, смотрит в сторону полковых траншей.

ЕВТУХ

Сенька! Ты чего, придурок, там делаешь? Ты ж уже должен был уйти, дурила! Вот же халэпа на мою голову!

Евтух от души, смачно сплёвывает, разворачивается. Бежит навстречу огню, на звук пулемётных очередей.

Огонь в поле набирает силу. Вокруг стоит едкий дым.

Евтух прикрывает лицо рукавом гимнастёрки, бежит сквозь огонь на звук пулемёта.

Орёт во всю глотку, пытается перекричать грохот боя.

ЕВТУХ

Семён, уходи!!! Уходи, придурок!!! Да уходи же ты оттуда, гадёныш!!!

Евтух несётся на звук пулемёта мощными прыжками.

Пулемёт резко замолкает.

НАТ. АДЖАЛЫКСКИЙ ЛИМАН – РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – НОЧЬ

Евтух вываливается из стены пылающей пшеницы точно к тому месту, откуда стрелял Семён.

Семён лежит посреди огня, обнявшись с пулемётом, уткнувшись лицом в землю, не шевелится.

Евтух в одну секунду оценивает ситуацию.

ЕВТУХ

Мать твою за ногу! Доигрался шпанюк одесский!

Не разбираясь, жив Семён или нет, Евтух перебрасывает пулемёт через плечо.

Хватает Семёна за ремень, отрывает от земли.

Ныряет в стену огня.

НАТ. ПШЕНИЧНОЕ ПОЛЕ – НОЧЬ

Евтух бежит через поле горящей пшеницы, тащит Семёна.

Пожар набирает силу с каждой минутой.

Стоит едкий густой дым.

Некоторые языки пламени обдают Евтуха.

Короткий «ёжик» на голове Евтуха уже оплавился, на лице следы ожогов.

Евтух надрывно кашляет, прикрывает лицо рукой.

Бежит дальше через горящее поле.

От боли орёт во всю глотку.

ЕВТУХ

И на шо ты мне сдался, засранец, мать твою!

НАТ. КОЛХОЗНЫЙ БАШТАН – НОЧЬ

Евтух неожиданно вываливается из горящей пшеницы на баштан.

Делает несколько шагов.

Едва не наступает в темноте на тело.

Евтух присматривается, узнаёт Петра.

ЕВТУХ

З-зараза!

Евтух поднимает винтовку Петра, перебрасывает её через плечо.

Крепко сжимает ладонь на ремне Петра.

Резко разгибается, с натугой отрывает от земли, поднимает Петра так же, как до этого держал Семёна.

ЕВТУХ

Ы-ы-а-а-а! Де ж вы взялись на мою голову?!!

Теперь гораздо медленнее, Евтух идёт через арбузное поле.

Тащит в руках безжизненные тела Семёна и Петра.

Пот катится по его лицу градом.

Евтух иногда спотыкается в темноте о большие арбузы.

Продолжает упрямо идти через поле.

Постепенно удаляется от стены огня.

НАТ. НОВЫЕ ПОЗИЦИИ ПОЛКА – РАННЕЕ УТРО.

За спиной Евтуха вдалеке пылает пшеничное поле.

Небо постепенно светлеет перед рассветом.

Впереди видны контуры лесополосы.

Внезапно слышен голос из темноты.

ЧАСОВОЙ

Стой!!! Стой, кто идёт?!! Стой, стрелять буду!!!

Евтух устало улыбается в темноту.

Говорит хриплым голосом.

ЕВТУХ

Свои! Мать твою! Свои!

ЧАСОВОЙ

Кто свои?!!

ЕВТУХ

Краснофлотцы из роты Лямзина…

ЧАСОВОЙ

Не может того быть! Рота капитана Лямзина пришла ещё ночью!

Евтух опускает на землю Семёна и Петра.

Устало садится на землю рядом, вытягивает дрожащие от напряжения ноги.

ЕВТУХ

Может, не может… Ты самого капитана позови… Он тебе и скажет, что «не может быть»… И санитаров позови – здесь двое раненных! Давай, малец, шевели копытами! Некогда мне здесь – мужикам помощь нужна…

В темноте слышен топот сапог.

Евтух откидывается навзничь, на спину.

Смотрит в сереющее небо.

НАТ. НОВЫЕ ПОЗИЦИИ ПОЛКА – РАННЕЕ УТРО.

Евтух лежит без движения, не реагирует, смотрит в небо.

Перед глазами возникает лицо Лямзина.

Лямзин широко улыбается.

Хватает Евтуха за гимнастёрку, усаживает одним рывком.

ЛЯМЗИН

Вышли, чертяки! А я уж думал, шо конец вам!

Евтух протирает обильно слезящиеся глаза.

Смотрит на Лямзина. Переводит взгляд на Петра и Семёна.

Около них суетится человек с белой повязкой на рукаве.

ЕВТУХ

Повезло… Только мужиков жалко…

Медик поднимает на Евтуха взгляд. Улыбается.

МЕДИК

Дыма наглотались ваши товарищи, вот и потеряли сознание! Ничего страшного! Поживут они ещё!

Медик вынимает из полотняной сумки с красным крестом небольшой стеклянный пузырёк, открывает пробку.

Подносит пузырёк с носу Петра, затем Семёна.

Через секунду Пётр и Семён приходят в сознание.

Надрывно кашляют.

НАТ. РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – РАННЕЕ УТРО.

Евтух вскакивает на ноги, бросается к друзьям.

Падает рядом с ними на колени.

Прижимает их головы с опалёнными волосами к своей груди.

ЕВТУХ

Шо же вы меня так напугали, бисовы диты! Я ж вже думал, шо конец вам, засранцы!

Семён надрывно кашляет, пытается что-то сказать.

Получается не сразу.

СЕМЁН

Ты слыхал, Василич, за Абрама Соломоновича, шо жил у в Одессе на Молдаванке?

Евтух отпускает Семёна, отступает на 1-2 шага назад.

С недоумением смотрит на Лямзина.

ЕВТУХ

Какого Абрама, Сеня? Ты шо, от того дыма мозгой повредился?

Семён уже сидит.

Продолжает надрывно кашлять.

СЕМЁН

Не слыхал, значит… Заходит он как-то у в свой родной двор, шо на Мясоедовской улице… Старый совсем, идёт, на полочку опирается, ногами по земле шаркает… Из окна кричит молодая соседка, шо живёт этажом выше: «Здравствуйте, Абрам Соломонович! Как таки ваше драгоценное здоровье? Так он в ответ сует ей большую дулю: «Не дождётесь!»

В предрассветных сумерках слышен дружный взрыв смеха.

ГОЛОС ИЗ ТЕМНОТЫ 1 (З.К.)

Во даёт, Сенька! Ха-ха-ха!!! Полуживой, а всё шутит!

ГОЛОС ИЗ ТЕМНОТЫ 2 (З.К.)

Так язык же без костей – его не сломаешь! Ха-ха-ха!

Евтух смеётся вместе со всеми.

Прижимает голову Семёна к своей груди, ерошит ладонью его опалённые волосы.

ЕВТУХ

От же засранец! И откуда ты только выпал на мою голову?

СЕМЁН

Я прошу заметить, шо я не выпал, а явился у всей красе!

Лямзин обнимает всех троих. Говорит возбуждённо.

ЛЯМЗИН

Молодцы! Вы все молодцы! Вы дали роте без потерь добраться до полка!

(к Евтуху)

А вы, товарищ Проценко, молодец вдвойне – ещё и двоих своих товарищей вынесли!

МЕДИК

И как только смог? Двоих сразу столько километров? Это ж какую силу надо иметь?

Пётр продолжает надрывно кашлять.

Улыбается сквозь слёзы.

ПЕТРО

Моего кума вся деревня знает! В нём дурная сила вложена! Он на карьере, такие глыбы ворочал, шо пяти мужикам не под силу!

В небе набирает силу рассвет.

Моряки постепенно расходятся по своим стрелковым ячейкам.

Около кашляющих Петра и Семёна остаётся только Евтух.

За ротной траншеей в нескольких сотнях метров видно море.

НАТ. ОБОРОНА ОДЕССЫ (ХРОНИКА)

Кадры хроники обороны Одессы.

(Чёрно-белые кадры псевдо-хроники)

Евтух тащит за ремни с поля боя двоих раненных.

Вокруг рвутся снаряды. Пулемётные очереди выбивают фонтанчики земли.

Евтух идёт в полный рост, выносит раненных к траншее.

НАТ. РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ДЕНЬ

Грохот боя. Взрывы, визг пуль.

Падают раненные и убитые.

Евтух идёт по полю боя в полный рост, тащит двоих раненных к траншее. Передаёт раненных санитарам.

Спрыгивает с бруствера в траншею.

Устало присаживается на корточки.

К Евтуху подходят Лямзин, Гроховой, Иевлев.

ГРОХОВОЙ

Ваша фамилия?!

ЕВТУХ

Краснофлотец Проценко, товарищ майор!

Семён подаёт Евтуху открытую флягу.

Евтух жадно пьёт. Евтух еле ворочает языком.

Гроховой присаживается на корточки рядом с Евтухом. Внимательно смотрит ему в лицо. Смотрит на Лямзина.

ГРОХОВОЙ

После боя, товарищ капитан, напишите на младшего сержанта Проценко представление к медали «За Отвагу!».

ЛЯМЗИН

Есть, товарищ майор!

ГРОХОВОЙ

Что же это вы, товарищ Проценко, так бездумно под пули лезете?

ЕВТУХ

Людей жалко… Они ж не убитые ещё, а только раненные…

ГРОХОВОЙ

Ясно… В личном составе медсанбата большие потери, младший сержант… Вы хоть что-то в медицине понимаете?

ЕВТУХ

Перевязать – дело не хитрое… Перевязывал… Немного кумекаю… Наш сельский фельдшер мне двоюродным братом приходится…

ГРОХОВОЙ

Отлично! Пойдёте санинструктором? Служить при медсанбате и делать то, что вы делали только что.

ЕВТУХ

Я уже в роте привык, товарищ майор. Сподручнее мне здесь…

Гроховой оборачивается к Лямзину.

Лямзин отвечает, не дожидаясь вопроса.

ЛЯМЗИН

В роте не осталось ни одного санинструктора, товарищ майор! Василич только сейчас двоих последних из-под огня вытащил!

Комбат поворачивается к Евтуху.

ГРОХОВОЙ

Ну, а ротным санинструктором будешь, младший сержант? Тут двойная нагрузка будет!

Евтух встаёт в полный рост.

Говорит уверенно.

ЕВТУХ

В родной роте совсем другое дело, товарищ майор!

ГРОХОВОЙ

Вот и договорились, младший сержант!

НАТ. РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ДЕНЬ

Гроховой оборачивается, чтобы идти по траншее.

Лямзин обращается к майору.

ЛЯМЗИН

Младший сержант Проценко выполнял обязанности командира отделения, товарищ майор! Без него подразделение останется «голым»!

Гроховой останавливается, оборачивается.

Говорит с нетерпением.

ГРОХОВОЙ

Так найди замену, капитан! Или нет кандидатов?

(к Евтуху)

Ты сам, младший сержант, кого вместо себя поставил бы отделением командовать?

ЕВТУХ

Сеню «Два пальца»!

ГРОХОВОЙ

Кого-кого?

ЛЯМЗИН

Краснофлотца Семёна Вайнштейна, товарищ майор! Я и сам о нём подумал!

Гроховой морщит лоб, потирает пятернёй, вспоминает.

ГРОХОВОЙ

Подождите! Это не этим башибузукам, командиром полка объявлена благодарность месяц назад за проведённую в голом виде «разведку боем»?

Лямзин улыбается. Оглядывается на Евтуха и Семёна.

ЛЯМЗИН

Так точно, товарищ майор! Через несколько дней, после той разведки краснофлотец Вайнштейн с пулемётом, прикрывал отход роты. И обеспечил её выход из окружения на соединение с полком… Мною уже подано в штаб батальона представление краснофлотца Вайнштейна к медали…

ГРОХОВОЙ

С этой минуты младшего сержанта Вайнштейна! Что ж, капитан, выбор хороший! Поддерживаю!

Гроховой уходит по траншее.

За Гроховым идут Лямзин и Иевлев.

Лямзин оборачивается, показывает Евтуху большой палец, улыбается.

НАТ. БОИ НА ПОДСТУПАХ К ОДЕССЕ

(Черно-белые кадры псевдо-хроники)

Рота Лямзина идёт в контратаку.

Евтух бежит в цепи моряков, стреляет из ружья.

На его боку висит холщовая сумка с красным крестом.

Рядом с Евтухом бежит в атаку Семён, стреляет из ручного пулемёта.

Взвод Семёна в ротной траншее.

Моряки ведут интенсивный огонь, стреляют из всех видов оружия. Прикрывают Евтуха.

Евтух в полный рост идёт по полю среди воронок от взрывов.

Тащит к траншее двоих раненных.

ТИТР:

19 сентября 1941, 21.00

Полковник Осипов идёт по траншее.

За ним идут штабные офицеры.

Осипов останавливается, оборачивается к Лямзину.

ОСИПОВ

Срочно разыщите младших сержантов Проценко и Вайнштейна, капитан!

Приказ передают по цепочке бойцов в траншее.

Осипов смотрит через бруствер в поле, откуда шли атаки румынских солдат.

По траншее бегут запыхавшиеся Евтух и Семён.

Резко останавливаются перед Осиповым.

СЕМЁН

Товарищ полковник! Младшие сержанты…

Осипов отмахивается от доклада Семёна. Резким жестом прерывает. Поворачивается к штабному офицеру.

Офицер протягивает Осипову две плоские коробочки.

Осипов берёт коробочки, внимательно смотрит на Евтуха и Семёна.

Говорит негромко, но торжественно.

ОСИПОВ

За время боёв за Одессу, товарищи младшие сержанты, вы проявили себя, как храбрые бойцы, за что и были отмечены вашими командирами и мной лично…

Осипов потягивает коробочки Евтуху и Семёну.

Пожимает ладони.

ОСИПОВ

Младший сержант Проценко и младший сержант Вайнштейн, награждаются медалями «За Отвагу»! Поздравляю!

ЕВТУХ и СЕМЁН

Служим трудовому народу!

ОСИПОВ

Надеюсь, что вы и дальше будете служить Родине так же смело и самоотверженно, и не посрамите честь Флота!

Осипов в сопровождении офицеров идёт дальше по траншее.

Евтух и Семён смотрят вслед командиру полка, улыбаются.

Их тискают, поздравляют бойцы роты.

НАТ. РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ПУЛЕМЁТНОЕ ГНЕЗДО – НОЧЬ

Над степью перед позициями полка вист тишина.

Слышны трели цикад.

В небе огромная луна – светит как прожектор.

С моря дует бриз, колышет ковыль.

Где-то вдалеке иногда постреливает румынский пулемёт.

ТИТР:

22 сентября 1941, 0.20

Пулемётное гнездо Семёна устроено в стене ротной траншеи. Довольно большая ячейка, «в полный рост», где могут разместиться 3-4 человека.

В бруствере сделана широкая амбразура для пулемёта.

Поверх «гнезда» аккуратно уложены брёвна, и засыпаны землёй. По сути – это ДЗОТ, но без стены в траншею.

Евтух и Семён сидят в пулемётном гнезде.

Курят «козьи ножки».

Поверх гимнастёрок надеты стеганые ватники.

Семён заботливо чистит детали пулемёта ветошью.

Евтух задумчиво смотрит в звёздное небо.

ЕВТУХ

Слухай, Сеня… Давно хотел тебя спросить, да шо-то не случалось… У тебя семья-то есть?

Семён откладывает в сторону пулемёт.

Внимательно смотрит на Евтуха.

СЕМЁН

А шо это ты вдруг, Василич?

ЕВТУХ

О я Петре подумал… Как он там, в госпитале? Довезли ли живого? О семье его подумал… Ну, и о своей… Вот и спросил…

Семён подсаживается ближе.

СЕМЁН

М-да… Петруччо нашему отвалило – на троих хватит… Ничё! Он мужик крепкий - выскочит!

Семён толкает Евтуха в плечо.

В темноте сверкает его стальная фикса во рту.

СЕМЁН

Давай сначала ты за своих расскажи, Василич. А я потом… У тебя у в твоей Межиричке хто остался… Семья большая? Дети е?

ЕВТУХ

Дочка… Анютка… В апреле 3 года сполнилось…

Семён широко улыбается.

Говорит задорно, весело.

СЕМЁН

Тю-ю-ю! А я-то думал, шо у тебя семеро по лавкам! А у в тебя только одна дочка, и та совсем сопливая! Долго не мог найти себе жену по сердцу?

Евтух тяжело вздыхает. Смотрит в звездное небо.

ЕВТУХ

Тяжёлая моя Параска была… В августе, должна была родить… А тут война…

Семён в сердцах сплёвывает.

Бросает окурок на землю, со злостью топчет каблуком.

Приобнимает Евтуха за плечо.

СЕМЁН

Твою мать! Всем жизнь пересрали эти фрицы со своим Адольфом! Ну, ничё! Мы ещё за всех посчитаемся! Всё у в порядке будет с твоей семьёй, Евтихий Василич!

У Евтуха предательски дрожит голос.

Евтух отворачивается в сторону.

ЕВТУХ

Под румынами они там сейчас, Сеня, если не убили… Понимаешь? А я тут…

Семён смотрит на затылок Евтуха.

Сворачивает очередную «козью ножку».

Толкает Евтуха локтём в бок.

СЕМЁН

Сына небось хотел, Василич?

ЕВТУХ

Сына… Помощника, на старости лет… А Параска надеялась, шо дочка родится… Она для неё вже и имя придумала – Надежда… Хай так и буде… Только б живы остались!

Семён опять толкает Евтуха локтём в бок.

СЕМЁН

Та будут живы, Василич! Ничё с ними не станется! А как побьём фашиста, вернёшься ты у в свою Межиричку, и соорудишь себе ещё и сына!

Евтух активными жестами утирает ладонью навернувшиеся слёзы. Смотрит на Семёна, улыбается.

ЕВТУХ

Так може уже сын?

СЕМЁН

Не-е-е, Василич! От тут ты фраернулся! «Умыла» тебя твоя Параска – раньше тебя имя дитю придумала! Так шо дочка у тебя! А ты теперь, заранее, имя сыну придумай, а то будет у тебя полный дом женщин!

Семён глубоко затягивается табачным дымом, так что огонёк самокрутки освещает его хитрую улыбку.

Евтух даёт Семёну несильный подзатыльник.

Сбивает с его головы пилотку. Тихонько посмеивается.

ЕВТУХ

Да иди ты! Балаболка! Никогда с тобой серьёзно, по душам, не поговоришь – всё опаскудишь, говнюк!

Семён распахивает стёганый ватник, выпячивает грудь.

Показательно потирает пальцами медаль на груди.

СЕМЁН

Засранец не засранец, а вже младший сержант и медаль имею! А ты, Василич, таки послушай, шо тебе Сеня «Два пальца» говорит!

ЕВТУХ

Ну, и как же ты посоветуешь мне назвать моего будущего сына, балабол?

СЕМЁН

А в честь нашего раненного Петруччо! Так и назови своего сына – Петром! Верно, тебе говорю, Василич! У меня глаз, шо у того орла!

Евтух тихо хохочет. Сворачивает «козью ножку».

ЕВТУХ

Ладно! Там посмотрим, когда время придёт…

НАТ. РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ПУЛЕМЁТНОЕ ГНЕЗДО – НОЧЬ

Евтух курит. Улыбается.

Искоса посматривает на Семёна

ЕВТУХ

Ну, а сам-то, Сеня? У тебя-то как с семьёй?

СЕМЁН

А шо у меня, Василич? Правильно ты сказал – босота я одесская, воровская шпана!

ЕВТУХ

Но родные-то у тебя есть? Ты ж молодой ещё!

СЕМЁН

Есть… Тётка престарелая…

ЕВТУХ

А отец, мать?

Семён вдавливает окурок в стенку окопа.

Вздыхает, смотрит на звёзды.

СЕМЁН

А вот тут загвоздка… Папашу своего я не знал, и никогда не видел… Только слышал, шо за него на воровских «малинах» базлали… Он у меня, оказывается, очень авторитетный «медвежатник» был…

Семён замолкает, со вздохом, мечтательно смотрит на небо.

Семён молчит, нервно курит.

Евтух глубоко вздыхает.

ЕВТУХ

Я вот только одного не понял, Сеня… За шо тебя назвали «Два пальца»?

Семён привстаёт «от удивления», несколько раз толкает Евтуха ладонью в грудь.

СЕМЁН

А ты, Василич, так до сих пор и не понял? Ладно… Давай закурим, я тебе и объясню…

Евтух суёт за пазуху руку. Замирает на секунду.

Суетится, хлопет себя по карманам.

ЕВТУХ

От же, итить твою за ногу! Куда ж я его сунул?

СЕМЁН

Шо-то потерял, Василич?

ЕВТУХ

Та кисет сунул куда-то, а куды – не помню… Вроде в кармане был…

СЕМЁН

Не этот?

Перед лицом Евтуха болтается его кисет.

Кисет за шнурки держит двумя пальцами Семён. Хитро улыбается.

Евтух выхватывает у Семёна кисет.

Деланно замахивается кулаком.

ЕВТУХ

Спёр, засранец! Из внутренней кишени!

Семён картинно отклоняется в сторону, выставляет вперёд ладони.

СЕМЁН

Но-но! Я попросил бы вас быть аккуратнее в ваших выражениях, товарищ младший сержант Проценко! «Прут» те рукопомойники, шо работают по чужим карманам с «пиской»! А я элегантно и ненавязчиво освободил вас своими двумя пальцАми от того непосильного для вас груза, который вы так неаккуратно таскали у в своей кишене! Вот это и есть то мастерство, за которое меня ловил весь Одесский Уголовный Розыск! Теперь ты понял, дядя?

Евтух улыбается, сворачивает «козью ножку», улыбается. Кивает головой.

СЕМЁН

А раз понял, Василич, то «варежку» не разевай и гав не лови у в Одессе и её окрестностях! А то чего посерьёзнее кисета потерять можно!

Евтух и Семён продолжают о чём-то тихо разговаривать, посмеиваются.

По ротной траншее мимо них иногда проходят солдаты.

В траншее тишина.

Над полем слышны звуки цикад, ветер колышет ковыль.

НАТ. РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – ПУЛЕМЁТНОЕ ГНЕЗДО – НОЧЬ

Над степью тишина.

Где-то вдалеке изредка слышны пулемётные очереди.

ТИТР:

22 сентября 1941, 01.30

Евтух и Семён курят очередные самокрутки.

Молчат думают о своём.

Евтух поворачивается к Семёну, хочет что-то спросить.

Семён прикладывает палец к губам. Встаёт в траншее в полный рост, внимательно смотрит в ночное небо.

ЕВТУХ

Ты чего, Сеня?

СЕМЁН

Слушай!

Евтух напряженно прислушивается к звукам.

В небе слышен далёкий звук летящего самолёта.

СЕМЁН

Бомбардировщик… Тяжёлый…

ЕВТУХ

Наш… С моря идёт… От Крыма…

СЕМЁН

Один… Без прикрытия… Они же так не летали никогда… Собьют же его, к Бениной маме!

ЕВТУХ

Это не бомбардировщик, Сеня…

СЕМЁН

А шо ж тогда? «Грузовик»? Шо-то до партизан потащил?

Протяжный звук самолёта постепенно приближается, усиливается.

Евтух вылазит из окопа, встаёт в полный рост на бруствере.

Внимательно всматривается в ночь, в сторону моря.

На лице Евтуха появляется странная улыбка.

ЕВТУХ

Может и так… А может и иначе… Ты, сюда поднимись… Посмотри!

СЕМЁН

Та шо ж я, полоумный из окопа лезть? Подстрелят ни за грош!

Евтух широко улыбается. Смотрит на Семёна с высоты бруствера.

ЕВТУХ

Не бзди, босота! Тот пулемётчик, шо страдает бессонницей, успокоился кажысь! Или затаился… Дидько ему в бок! Ползи сюда, Сеня, посмотри на море!

Семён кряхтит по-стариковски, не спеша вылазит из траншеи на бруствер.

СЕМЁН

От же ты неугомонный, Василич… Тебе шо, скипидару в одно интимное местно налили? И шо тебе только на месте не сидится посреди…

Семён встаёт на ноги рядом с Евтухом, смотрит в море.

Присвистывает от удивления.

В бухте, примерно в миле от берега, в свете луны видны чёрные силуэты несколько больших военных кораблей.

Корабли не освещены огнями.

В «лунных дорожках» на воде видны силуэты катеров и баркасов, приближающиеся к берегу

Семён смотрит на корабли жадным взглядом. На его лице улыбка.

ЕВТУХ

Что-то сегодня будет, Сеня…

СЕМЁН

Большой кильдым сегодня будет, Василич! Не просто так в одном месте болтаются такие здоровенные «утюги»!

Семён резко поворачивается к Евтуху, хватает его обеими руками за плечи, трясёт.

СЕМЁН

Наступление это, дядя!!! Понимаешь?

ЕВТУХ

Ну, вот и дождались…

НАТ. РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – НОЧЬ

ТИТР:

22 сентября 1941, 02.00

Евтух и Семён стоят на бруствере, внимательно смотрят в море.

Катера и баркасы исчезают с «лунных дорожек» в прибрежной тени.

В траншее слышен голос Лямзина.

ЛЯМЗИН (З.К.)

Все в укрытие! Беречь головы! Приготовиться к атаке!

Евтух и Семён спрыгивают с бруствера в траншею.

Хватают в руки своё оружие.

Надевают каски на голову.

Со стороны моря слышны выстрелы тяжёлых корабельных орудий.

В небе нарастает звук падающих снарядов.

В расположении румынских траншей рвутся первые снаряды.

Звуки орудийных выстрелов слились со взрывами.

Канонада не прекращается ни на секунду.

Бойцы роты Лямзина сидят на дне траншеи. Кто-то прикрывает голову руками.

С неба сыплются комья земли и камней.

Семён пытается перекричать грохот взрывов.

Орёт в самое ухо Евтуху.

СЕМЁН

Чего сидим? Чего команды в атаку не дают?

ЕВТУХ

Сиди на жопе, егоза! Какая атака? Тут пушкари соревнуются! А наше время ещё придёт! Сиди, дура, башку береги!

Взрывы не прекращаются ни на секунду.

С неба на головы бойцов сыплется земля.

НАТ. РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – РАССВЕТ

ТИТР:

22 сентября 1941, 05.30

Канонада не прекращается.

Взрывы раздаются то далеко, то вблизи.

Евтух и Семён уже не пригибаются от каждого взрыва.

Семён снимает с головы каску, кладёт её на блин пулемёта.

Евтух толкает Семёна кулаком в плечо.

ЕВТУХ

Надень, Сеня… А то ещё как прилетит шо-то по твоей дурной башке – пукнуть не успеешь, как окочуришься! А мне потом с тобой возись… Надень от греха!

Семён сворачивает «козью ножку», прикуривает. Улыбается.

СЕМЁН

Сам же сказал, шо она дурная! Прилетит шо, так отскочит! А вот если какая каменюка по пулемёту долбанёт да покорёжит…

ЕВТУХ

Да ты одними матюгами целую дивизию в плен возьмёшь! Забьёшь мозгами!

СЕМЁН

Не-е, Василич, они румыны! Их мозгой не забьёшь, потому шо забивать нечего… Так шо не пройдёт!

ЕВТУХ

Ну, тогда, снимешь портки, и пойдёшь на румын без них! Как тогда в первый день, когда мы около лимана траншеи рыли…

СЕМЁН

А шо – это вариант! Только тоже не пройдёт – не сезон… В августе жарко было! Вот тогда и надо было в атаку ходить с балдой на первес – можно было хоть «калибром» напугать!

ЕВТУХ

А щас-то шо с твоим «главным калибром» случилось?

СЕМЁН

Так холодно же! «Главный калибр» в «мелкашку» превратился… Не, Василич, тоже не конает вариант – румыны если от такого зрелища и помрут, то только со смеху! А если у кого чувство юмора ампутировано, тогда как?

ЕВТУХ

Ну, тогда только одно остаётся… Будешь бежать в атаку без штанов, иногда приседать, гадить себе в жменю, и пулять в них этим за вместо пуль!

Совсем рядом взрывается снаряд.

На Евтуха и Семёна обрушивается земля.

Евтух пригибается, своей ладонью прикрывает голову Семёна.

НАТ. РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – РАССВЕТ

В траншее оседает пыль.

Семён сплёвывает с языка землю, протирает глаза.

СЕМЁН

А ты где такое про обезьяну видел, Василич?

Евтух отряхивает ладонью голову Семёна.

ЕВТУХ

Так в Одессе, в зоопарке! Там одна обезьяна если ей конфету не давали, гадила в жменю, и…

СЕМЁН

Так ты, на минуточку, подумал, шо я могу у в атаку на врага идти как тот гамадрил из Африки?! С голой жопой и агрессивный! И пулять у в мамалыжников тем, шо успел на бегу нагадить у в собственную жменю? Одиночными выстрелами? Ну, спасибо! А ещё друг, называется!

ЕВТУХ

Ладно… Не дуйся, Сеня… То ж я так, не со зла ляпнул, а по дружбе!

СЕМЁН

А я не за ту макаку, которой ты меня обозвал, обиделся, а за то, шо ты таки до сих пор так и не взял себе в мозг, хто я такой на всём этом курултае есть!

ЕВТУХ

И хто же?

СЕМЁН

Я - командир отделения, младший сержант и пулемётчик!

ЕВТУХ

Ну и шо с того?

СЕМЁН

Как «шо»? Напряги извилину, Василич! Я же должен пример бойцам своего отделения показывать! А строчить тем, шо нагадил себе в ладонь, по румынам со скоростью моего «Дегтяря», я таки не сумею!

Семён говорит очень громко, почти кричит.

Бойцы в траншее слышат Семёна, подползают поближе.

Внимательно слушают. Кто-то уже смеётся.

СЕМЁН

…Для такой стрельбы, Василич, мне надо было пару часов назад откушать жирной вяленой кефали, запить её литрой молока, а потом ещё и полведра зелёных огурцов съесть! От тогда можно было бы выходить на рубеж «прямого огня», разворачиваться до румынов «вторым главным калибром», и хорошо надувшись, подавлять «массированным огнём» его огневые точки…

В траншее, не смотря на взрывы, слышен дружный хохот.

Евтух смеётся вместе со всеми, держится за живот, утирает слёзы.

СЕМЁН

Только бы молоко и огурцы с селёдкой почаще подносили, чтобы «перезаряжать» мою уникальную, скорострельную «срокопятку»…

Евтух сидит на дне траншеи, икает от смеха.

Рядом, перекрывая грохот взрывов, смеются бойцы рота.

СЕМЁН

…А так как ты с нашим ротным поваром не договорился заранее, Василич, об обеспечении меня «боеприпасами», то и вариант твой не подходит! Самое большее, шо я могу, с таким его обеспечением, так это высунуться из траншеи, посильнее напрячься, и «дунуть» в сторону вражеской обороны разок, в надежде, шо они помрут от отсутствия противогазов! Благо, шо и ветерок в ту сторону… Ну и, попутно, дать всему полку «звуковой сигнал» к началу атаки! На КП полка его точно услышат!

Евтух бросает в Семёна каску.

Семён уворачивается.

ЕВТУХ

Сеня!!! Заткни фонтан!

СЕМЁН

…Так шо мне, товарищ санинструктор, с пулемётом спокойнее… Кажысь артподготовка на спад пошла… Надо готовиться к лёгкому утреннему моциону… Скоро, чую, пробежимся всем кагалом по ближайшим окрестностям…

Семён встаёт в полный рост, сладко потягивается.

Смотрит по сторонам.

Одним движением снимает через голову гимнастёрку, остаётся в тельняшке.

Вынимает вещмешка чёрный флотский бушлат и бескозырку, надевает.

СЕМЁН

Эх, мама дорогая! Хорошо в краю родном – пахнет сеном и гов… Отделение! Приготовиться к бою! Расчехлить «души», чтобы мамалыжникам тошно стало!

Бойцы сбрасывают, стягивать с гимнастёрки, развязывают вещмешки, вынимают флотские бушлаты и бескозырки.

Переодеваются.

Семён передёргивает затвор пулемёта.

СЕМЁН

Ну, шо, мужчины? Дадим перцу мамалыжникам? Чтобы знали, хто такие «Чёрные дьяволы»!

НАТ. РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – РАССВЕТ

Артподготовка закончилась. Наступила тишина.

Над степью висит довольно густой туман.

Евтух довольно жёстко толкает Семёна в бок.

Смотрит куда-то через бруствер.

Прислушивается.

ЕВТУХ

Не рви горло, Сеня! Помолчи!

СЕМЁН

А шо так?

ЕВТУХ

Да ты сам послушай, тарахтелка!

Евтух лежит грудью на бруствере, опирается на руки, словно перед стартом.

Пристально вглядывается в клубы тумана, прислушивается.

Семён с удивлением смотрит на Евтуха.

СЕМЁН

А ты шо это вдруг на «низком старте», Василич? Шо ты там такое услышал?

ЕВТУХ

Смолкни на хрен! Наши там…

СЕМЁН

Шо? Где? Не может того быть! Там же румыняки!

ЕВТУХ

Точно наши! На «нейтралке»… Точно тебе говорю! Бой ведут… Только мало их…

Семён в одну секунду становится серьёзным.

Ложится на бруствер рядом с Евтухом, прислушивается.

В тумане слышны редкие короткие очереди из ППШ.

Выстрелы из винтовок.

Очереди немецкого пулемёта.

СЕМЁН

Думаешь то те десантники, шо с самолёта спрыгнули?

ЕВТУХ

Не знаю! Только это точно не те, шо с баркасов на берег прыгали! Метров триста, не больше… Вот, опять ППШ… А это «немец»! Опять «немец», мать его за ногу! Опять «немец»… ППШ… Только шо ж они так редко стреляют… Или побили уже всех, или патроны кончились?

Семён лежит рядом, вслушивается в звуки далёкого боя.

Евтух решительно поправляет медицинскую сумку на плече, перебрасывает её за спину.

Аккуратно ставит свою винтовку у стенки окопа.

Решительно вылазит из траншеи на бруствер.

ЕВТУХ

Пойду я!

СЕМЁН

Куда? Куда ты прёшься, Василич?!!

ЕВТУХ

Там наши, Семён! И их вытаскивать надо!

СЕМЁН

Да с чего ты взял?!!

ЕВТУХ

По стрельбе слышу… Помощь им нужна! Пошёл я!

СЕМЁН

Подожди! Василич, подожди! Я хоть лейтенанту доложу!

ЕВТУХ

Некогда! Потом поздно будет!

Евтух, пригибаясь, бежит от траншеи на звуки боя, исчезает в густых клубах тумана.

НАТ. ПОЛЕ - «НЕЙТРАЛЬНАЯ ПОЛОСА» - ТУМАН - РАССВЕТ

Над степью клубится густой туман.

Евтух в тумане по степи бежит, слегка пригибаясь.

Иногда останавливается на секунду, прислушивается.

Вдалеке слышны редкие автоматные очереди и винтовочные выстрелы.

Евтух на слух определяет направление, бежит на звуки боя широкими шагами.

Несколько раз спотыкается, едва не падает.

Звуки выстрелов приближаются.

Евтух бежит ещё быстрее, уже в полный рост.

Вдруг земля уходит из-под ног Евтуха.

Он падает в яму.

НАТ. «НЕЙТРАЛЬНАЯ ПОЛОСА» - ВОРОНКА - ТУМАН – РАССВЕТ

Евтух с разбегу падает в яму.

Втыкается головой в грудь десантника, одетого в серый комбинезон.

Десантник старшина КУЗНЕЦОВ – молодой, лет 25-27, довольно крепкого телосложения.

Кузнецов настороженно смотрит на Евтуха.

Его лицо перепачкано землёй и кровью.

Правое плечо в крови.

Евтух от неожиданности ругается в полголоса.

Тут же начинает осматривать раненного.

ЕВТУХ

Твою мать! Ты один, парень? Ты ранен?

Кузнецов прокладывает грязный палец к губам, делает жест замолчать.

Кивает головой в сторону.

Евтух оборачивается.

У противоположной стенки воронки, которую Евтух преодолел в полёте, лежат ещё трое десантников.

Одетые в такие же серые комбинезоны, с автоматами ППШ в руках, они внимательно и строго смотрят на Евтуха.

Десантники ранены. У двоих изрешечены пулями ноги. У третьего комбинезон окровавлен на груди, изо рта пузырится кровавая пена.

Кузнецов хватает Евтуха за бушлат, притягивает к себе.

Говорит в самое ухо.

КУЗНЕЦОВ

Ты кто? Ты один?

ЕВТУХ

Младший сержант Проценко. Санинструктор первой роты «бригады Осипова»… Услышал бой и прибежал… Пока один…

КУЗНЕЦОВ

Хреново… Вдвоём нам троих не вынести… Я – старшина Кузнецов, командир отряда десантников…

ЕВТУХ

Много вас?

КУЗНЕЦОВ

Двадцать три прыгало… Ветер всех разбросал… Нас, вот, четверо собралось… Может кто и выйдет к нашим…

ЕВТУХ

Выйдут! Обязательно!

Кузнецов делает жест замолчать. Крепко сжимает автомат.

Прислушивается.

В нескольких метрах от воронки в тумане слышны голоса.

РУМЫНСКИЙ ОФИЦЕР (З.К.)

(по-румынски)

Осторожно! Смотреть под ноги! Они где-то здесь! Искать в воронках! У русских есть раненные! Всем искать десантников! Брать живыми!

НАТ. «НЕЙТРАЛЬНАЯ ПОЛОСА» - ВОРОНКА - ТУМАН – РАССВЕТ

Кузнецов с усилием переворачивается на живот.

Медленно ползёт вверх, к краю воронки.

КУЗНЕЦОВ

С-суки румынские, никак не отстанут… Уже час по пятам идут…

Кузнецов выползает из воронки, исчезает за краем.

Евтух выхватывает автомат у одного из десантников.

Извиваясь, ползёт из воронки за Кузнецовым.

ЕВТУХ

Погодь паря! Я с тобой!

Евтух выползает из воронки, смотрит по сторонам.

Кузнецов лежит в траве метрах в трёх слева от воронки.

Прицеливался куда-то в туман, на голос.

Оборачивается, видит Евтуха, показывает ему рукой, где занять позицию.

ЕВТУХ

Ну, от и добре… За раз румын постреляем, а там и до наших подадимся – пацанятам до врачей надо…

Евтух, отползает по траве, в другую сторону от Кузнецова.

Крупные капли росы, обильно орошают лицо и руки Евтуха.

Метрах в двадцати, над туманом, видны кепи приближающихся румынских солдат.

Силуэт Кузнецова еле-еле угадывается в тумане.

Он рукой подаёт сигнал Евтуху.

Евтух даёт длинную очередь по цепочке румынских солдат.

В тумане видны оранжевые сполохи автомата Кузнецова.

НАТ. «НЕЙТРАЛЬНАЯ ПОЛОСА» - ВОРОНКА - ТУМАН – РАССВЕТ

Ярко-оранжевый столбик огня вырывается из ствола ППШ.

Евтух стреляет прицельными очередями.

Слышен звук очередей автомата Кузнецова.

Румынские солдаты падают под пулями.

Заполошно кричит румынский офицер.

РУМЫНСИЙ ОФИЦЕР (З.К.)

(по-румынски)

Огонь! Огонь! Залпом стрелять! Огонь, идиоты!

За спиной Евтуха неожиданно раздаётся длинная пулемётная очередь.

Сплошной туман постепенно рассеивается, уже можно что-то разглядеть.

Евтух оборачивается, смотрит себе за спину.

Видит на краю воронки пулемёт «Дегтярёва» на сошках, а за ним улыбающееся лицо Семёна.

Семён прицеливается, стреляет короткими очередями.

ЕВТУХ

Сеня, мать твою! Ты какого дюделя тут делаешь?

СЕМЁН

Здрасти! А шо я, по-твоему, ещё могу тут делать? Пуляю у в мамалыжников!

(даёт очередь)

А ты говорил, Василич, шо без штанов удобнее воевать! Так я имею тебе сказать, шо ты таки был у в корне не прав! Моё говно, так оно только воняет, а пулемёт таки валит наповал!

Семён даёт из пулемёта длинную очередь.

СЕМЁН

Или ты, Василич, на минуточку решил, шо справишься тут без Сеньки «Два пальца»? Или мож подумал, шо я дам тебе сюда одному прибечь? Так ты таки крупно ошибся, дядя!

Стрельба прекращается. Румынские солдаты уничтожены.

Евтух на четвереньках подбегает к краю воронки.

Падает на живот.

Хватает Семёна за уши, притягивает к себе, прижимает его голову к своей груди.

ЕВТУХ

Сеня! Ну, ты и засранец!

НАТ. ПОЛЕ - «НЕЙТРАЛЬНАЯ ПОЛОСА» - РАССВЕТ

Туман над полем почти рассеялся, только кое-где остались небольшие клочки.

Евтух идёт в полный рост, тащит двоих раненных в ноги десантников за ремни к окопам.

В двух метрах позади Евтуха, Семён и Кузнецов несут на плащ-палатке раненного в грудь.

По ним стреляют пулемёты.

Слышен свист падающих мин, выпущенных из миномётов.

То тут, то там раздаются взрывы.

Евтух не обращает на это никакого внимания.

Семён и Кузнецов смотрят на Евтуха, идут за ним следом.

НАТ. РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – РАССВЕТ

Евтух доходит до бруствера, оглядывается.

Его догоняют Семён и Кузнецов с плащ-палаткой.

Все шестеро сваливаются в ротную траншею, едва ли не на голову Лямзина.

ЛЯМЗИН

Вынесли?

ЕВТУХ

Кого нашли…

ЛЯМЗИН

И на том спасибо, Евтихий Васильевич…

(к бойцам)

Раненных в медсанбат! Бегом!

Бойцы уносят по траншее раненных десантников.

Евтух устало переводит дух, оборачивается, смотрит на Семёна.

Резко вскакивает на ноги подбегает к Семёну.

Падает рядом с ним на колени.

Аккуратно, одними пальцами, прикасается к лицу Семёна.

ЕВТУХ

Шо, Сеня? Шо? Говорил же тебе, шо надо каску надевать на свою дурную башку, Сэмэнчик! Сильно?

Семён сидит на дне траншеи.

Он ранен в голову – по лицу обильно течёт кровь.

Семён вымученно, устало улыбается.

СЕМЁН

Не страшно, Василич… Я ж тебе говорил, шо от моей башки осколки отскакивают… Я ещё девок по Одессе попорчу! Так шо не поднимай волну…

Евтух нервно открывает свою сумку, вынимает перевязочный пакет.

Очень осторожно бинтует голову Семёна, но это получается не сразу.

Ранение Семёна серьёзное - осколок прорезал, и задрал с лба назад большой лоскут кожи, размером с мужскую ладонь.

Евтух кое-как пытается этот «лоскут» приладить обратно, на лоб Семёна.

ЕВТУХ

То ерунда, Сеня… То не страшно… Видать осколком мины вскользь зацепило… Только шкуру со лба и содрало… Ничего! Щас пойдёшь до медсанбата, а там тебя вылечат, может, и шкуру назад пришьют…

СЕМЁН

А вот хрен ты угадал, Василич! Нечего мне там делать! Да шо бы Сеня Вайнштейн пропустил сбегать в атаку? Так дайте мне зелёную краску, и прямо у в окопе покрасьте меня в зелёный цвет! Ты шо, дядя, мозгой повредился от больших переживаний и усталости? Какой медсанбат, когда наш полк у в атаку собирается, я тебя спрашиваю? Или ты таки хочешь меня обидеть?

Евтух заканчивает перевязывать голову Семёна.

ЕВТУХ

Так ты идёшь?

Семён надевает поверх белой повязки бескозырку.

Подмигивает Евтуху.

СЕМЁН

Только до румынов! С пулемётом у в гости!

ЕВТУХ

Тьфу ты! Ну и хрен с тобой!

СЕМЁН

Так он всегда со мной, Василич! Нормаль! Ещё повоюем!

Капитан Лямзин смотрит на перепалку Евтуха и Семёна, хмыкает, качает головой, улыбается.

Уходит по траншее к блиндажу – ротный КП.

НАТ. ПОЛЕ - «НЕЙТРАЛЬНАЯ ПОЛОСА» - УТРО

ТИТР:

22 сентября 1941, 8.00

Солнце уже над горизонтом.

Хорошо видны проволочные заграждения перед румынскими позициями.

Моряки Осипова в напряжённых позах застыли в траншее.

Приготовились к стрельбе.

Слышен звук духового оркестра, играет марш.

Чёткий ритм отбивает большой барабан.

По полю в «психическую атаку» в полный рост идут цепи румынских солдат.

В ротной траншее от моряка к моряку передают приказ:

«Вести огонь только прицельно!»

Цепи румынских солдат ускоряют шаг.

ЛЯЗИН (З.К.)

Надеть бескозырки! Приготовиться к контратаке!

Моряки надевают бескозырки вместо пилоток.

Кто-то сбрасывает гимнастёрку, надевает чёрный морской бушлат.

Румынские солдаты начинают бежать на позиции моряков.

ЛЯМЗИН (З.К.)

Залпом! Огонь!

Моряки стреляют залпом по румынской пехоте.

Оглушающий грохот боя.

Цепи румынских солдат редеют, падают убитые и раненные.

На бруствер траншеи выскакивает полковник Осипов.

Держит в руке пистолет.

Перекрикивает грохот боя.

ОСИПОВ

Моряки! За Родину! В атаку! За мной! Ур-ра-а-а!!!

Из траншеи выскакивают моряки, бегут в атаку.

На бруствер выскакивает Семён. Размахивает своим пулемётом.

Семён бежит в атаку по полю. Стреляет от бедра.

Орёт в азарте дурным голосом.

СЕМЁН

Пол-лундра-а-а!!!

В двух метрах позади Семёна в атаку бежит Евтух.

Стреляет из автомата, орёт во всю глотку.

Из траншеи поднимается в атаку волна черных бушлатов.

Над полем повисает многоголосый боевой клич моряков «Полундра!».

Большим чёрным клином военморы врезаются во вражеские цепи.

Идёт жестокий рукопашный бой.

Кто-то из моряков с разбегу колит врага штыком в живот, бежит дальше.

Кто-то в опор расстреливает румынов налево и направо.

Кому-то румынский солдат втыкает штык в грудь.

Кто-то из моряков использует свою винтовку, как дубину, крушит врагов направо и налево.

Семён бежит в атаку одним из первых, стреляет из пулемёта веером от бедра.

И него заканчиваются патроны. Семён перехватывает пулемёт за ствол. Не останавливается, бежит дальше, размахивает пулемётом, как дубиной, обрушивает приклад на головы врагов.

Евтух не отстаёт от Семёна ни на шаг. Стреляет, работает прикладом.

Рукопашная длится он недолго.

Противник, не выдержав ярости «чёрных дьяволов», отступает, потом откровенно бежит.

Военморы укрепляются в румынских траншеях, уносят трофеи и уводят пленных.

Евтух выносит с поля боя раненых моряков, как обычно в полный рост и по двое.

ЗТМ

ИЗ ЗТМ

НАТ. РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – НОЧЬ

ТИТР:

15 октября 1941, 23.50

Над степью тишина.

Где-то изредка постреливает пулемёт.

Иногда в небо взлетает осветительная ракета.

Евтух и Семён сидят в траншее. Курят самокрутки.

Евтух несильно толкает локтем Семёна в бок.

ЕВТУХ

Шо пригорюнился, детина? Совсем нос повесил, Сеня!

Всегда улыбающийся Семён сейчас очень серьёзен.

Нервно курит, смотрит в одну точку.

СЕМЁН

Всё в порядке с моим шнюхом, Василич!

ЕВТУХ

А шо ж ты тогда, как в воду опущенный?

СЕМЁН

Одессу оставляем… Так шо я теперь с этого радоваться должен?

ЕВТУХ

Такой приказ, Сеня… Что тут поделаешь…

СЕМЁН

Приказ! Да на хрена вообще такие приказы нужны? Шо они там, у в своей Ставке понимают? Мы ж в Григорьевке мамалыжникам такого перца дали, шо аж гай шумел! Решили они себе… Акадэмики… А теперь шо? Просто так берём и уходим? А на хрена ж тогда весь этот кильдым надо было затевать, с беготнёй по полю? Вот скажи мне, Василич? На кой мы здесь рогом упирались целых два месяца? Шо бы теперь просто взять, и отвалить на этих калошах из Одессы, и гуцать на них аж до самого Крыма? Мы ж тикаем, получается! Или как?!

ЕВТУХ

Не надо так громко бакланить, Сеня! Возьми полтона ниже!

Семён не слышит Евтуха.

Он занят своими мыслями.

СЕМЁН

А шо не так, Василич? Где у нас случилось? Они ж уже в плен сдаваться начали, только шо бы с «чёрными дьяволами» не воевать!

(ДАЛЬШЕ)

СЕМЁН

(ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Мы ж им такой изжоги нагнали, шо аж у в жопе печёт! И шо? Шо с Одессой будет? С городом, с людьми, кто остаётся? Э-эх-х, бля!!!

Семён в сердцах сплёвывает, делает большую затяжку, с шумом выпускает дым.

СЕМЁН

Ведь взорвут же всё, суки… Синагогу нашу… Вокзал… «Горсад»… Оперный…

Евтух приобнимает Семёна за плечи, но тот нервно сбрасывает его руку.

СЕМЁН

А шо дальше, Василич? Дочапаем до Севастополя, а там будем делать морду, шо мы красиво ушли? Держать фасон, шо мы таки отстояли Одессу?

Семён встаёт в полный рост, с тоской смотрит в сторону города.

СЕМЁН

Не могу я так! Просто взять и отвалить с концами – обидно мне! Останусь я…

Евтух вскакивает на ноги, одним рывком поворачивает Семёна к себе лицом.

ЕВТУХ

Где останешься? Ты шо, больной? В плен собрался!

СЕМЁН

Дурак ты, Василич! Шо это ты кинул брови на лоб? Ты шо, имеешь меня за идиота? Если не знаешь, шо умное сказать, то дыши носом, лови ушами моих слов, и не нарывайся на комплименты! С партизанами я останусь, и до Фени мне, шо там про меня скажут командиры! Я таки за Одессу воевать буду!!! Я им тут ещё всем устрою кадухис на живот!

ЛЯМЗИН (З.К.)

Отставить, сержант! Отставить…

НАТ. РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – НОЧЬ

Евтух и Семён резко оборачиваются на голос.

В траншее метрах в двух от них стоит Лямзин.

ЛЯМЗИН

Не такой ты, Сеня, большой пуриц, чтобы для тебя издавали отдельные приказы!

Семён зло улыбается, его улыбка похожа на оскал.

Присаживается на корточки. Говорит с блатными ужимками.

СЕМЁН

Только не надо поднимать волну, гражданин начальник! Я шо, кугут или обмороженный? Или вы думаете, шо я за здрасти, буду «делать паровоз» аж до самого Севастополя? Так вы таки ошиблись – до Крыма не полквартала вдоль Привоза! И румыны раскатали губу аж до неприличия, если взяли себе в мозг, шо я уйду с Одессы!

Лямзин подходит к Семёну, по-отечески теребит ладонью топорщившийся на голове Семёна непослушный «ёжик».

Присаживается на корточки рядом.

ЛЯМЗИН

Ещё недавно, Семён, ты был знаменитым на всю Одессу, можно сказать лучшим щипачём-карманником, не смотря на возраст… Но теперь ты солдат, Семён Вайнштейн! Военный моряк! Лучший в моей роте! Если не считать Василича, конечно… И не просто солдат – ты командир, Семён, сержант! И ты должен показывать пример своим бойцам…

СЕМЁН

Я должен только папе с мамой!

ЛЯМЗИН

Нет, Сеня! Уже нет! Потому, что война кругом! Потому что все мы делаем одно дело! Все вместе: я – бывший капитан уголовного розыска, ты – бывший вор-карманник, Василич – бывший бригадир каменщиков! У нас теперь одно дело, и мы «должны» все вместе! Своему городу и своему народу!

Семён вскакивает на ноги. Говорит нервно, на срыве.

СЕМЁН

От потому я и останусь!

Лямзин встаёт, одёргивает, поправляет гимнастёрку.

Смотрит Семёну прямо в глаза.

Говорит твёрдо, с металлом в голосе.

ЛЯМЗИН

Не останешься, Семён! Для Одессы мы сделали всё, что могли! Оккупантам достанется пустой город! Но теперь наша помощь, наша храбрость, и наш боевой опыт, нужен Севастополю – его ещё только-только начинают эвакуировать… Твой народ, Сеня, это не только Одесса – это вся страна! И он нуждается в твоей помощи!

Семён внимательно изучающе смотрит в глаза капитана Лямзина. Оборачивается, смотрит на Евтуха.

Опять смотрит на Лямзина.

СЕМЁН

Ты же только шо мне надул в уши, начальник, шо я таки не самый большой пуриц у в «бригаде Дяди Яши»!

Лямзин улыбается, подмигивает Евтуху.

ЛЯМЗИН

Но ты им начинаешь становиться, Семён!

Лямзин несколько секунд ковыряется в нагрудном кармане своей гимнастёрки.

Протягивает к Семёну раскрытую ладонь.

ЛЯМЗИН

Держи!

Семён пытается разглядеть в темноте то, что протягивает ему Лямзин.

СЕМЁН

И шо это за воши?

В лунном свете, на ладони капитана поблёскивают два маленьких металлических «треугольничка».

ЛЯМЗИН

То не воши, Семён! Хотел как положено сделать, перед строем, только времени нет… Ты, Семён Вайнштейн, с этой минуты сержант, и заместитель командира взвода! Случись что с лейтенантом, и командовать взводом придётся тебе! Так шо прочувствуй момент, подбери сопли, сержант – на тебя люди смотрят - и покажи, как умеет воевать настоящий одессит!

Семён замер.

«Треугольнички» с руки Лямзина берёт Евтух.

Молча, не говоря ни слова, прикрепляет их в петлицах Семёна.

ЛЯМЗИН

Совсем другое дело…

(смотрит на часы)

Пора, мужики… Атака начнётся через три минуты…

(к Семёну)

Для тебя персонально, сержант! Сигнал к отходу полка обратно в траншеи – две красные ракеты! Ясно? И забей себе в память, Сеня «Два пальца» – мы обязательно вернёмся в Одессу! Обязательно!!!

Лямзин уходит по траншее в сторону ротного КП.

Евтух смотрит ему вслед.

Скидывает с себя гимнастёрку, надевает на тельняшку чёрный флотский бушлат, а на голову бескозырку.

Говорит тихо, словно самому себе.

ЕВТУХ

Вот так, товарищ сержант! Воевать будем! Ну, шо? Сделаем полудуркам кисло в борщ?

Евтух передёргивает затвор своего ППШ.

Семён следует примеру Евтуха, быстро переодевается в морскую форму.

Стряхивает со своего пулемёта несуществующую пыль.

Говорит зло, решительно.

СЕМЁН

Я им ща такие кишмары нагоню, шо пока до Одессы не вернёмся, помнить будут!

Над степью взлетают две белые ракеты.

Семён выпрыгивает на бруствер траншеи.

Кричит во всю глотку.

СЕМЁН

А ну, братва! Сделаем румынам кидухес на живот! В атаку! За мной! Полундр-ра-а-а!!!

Бежит по полю, стреляет из пулемёта от бедра.

Рядом с Семёном бежит в атаку Евтух.

НАТ. РОТНАЯ ТРАНШЕЯ – НОЧЬ

ТИТР:

16 октября 1941, 3.00

Над степью тишина.

Моряки возвращаются в траншею после атаки.

Моряки спрыгивают в траншею, сразу же идёт перекличка шёпотом.

Взвода уходят по траншее в сторону моря.

Со стороны румынских траншей стреляют пулемёты.

Евтух и Семён прыгают в траншею.

Семён подбирает со дна траншеи свой вещмешок.

СЕМЁН

Ну, шо, Василич? Сделаем, типа нам страшно?

Семён идёт по траншее в сторону моря.

Евтух идёт следом. На ходу перевязывает кому-то руку.

Евтуха догоняет Лямзин.

ЛЯМЗИН

Потери есть?

ЕВТУХ

Только легко раненные, товарищ капитан. Перевяжу по дороге.

Лямзин притискивается вперёд, сквозь цепочку моряков.

ЛЯМЗИН (З.К.)

Рота! За мной! Направление движения – деревня Крыжановка! Во время движения не шуметь, не разговаривать! Уходим тихо, товарищи…

Моряки организованно идут по траншее в сторону моря.

Евтух на ходу перевязывает второго бойца. Останавливается около Семёна.

Семён стоит в стрелковой ячейке, смотрит на «нейтральную полосу».

В глазах Семёна тоска.

Евтух несильно хлопает Семёна по плечу.

ЕВТУХ

Пойдём, Сеня… Пора…

Семён молча вскидывает на плечо пулемёт, идёт по траншее.

Евтух идёт следом.

НАТ. ПРИГОРОДЫ ОДЕССЫ - НОЧЬ

Евтух и Семён догоняют роту, вливаются в общий строй.

РАССКАЗЧИК (З.К.)

И уже через два часа, по дороге к деревне Крыжановка, в сторону Пересыпи двигалась вся «бригада Осипова». Сильно поредевшая, потерявшая в боях за Одессу больше половины своих краснофлотцев, но так и не побеждённая врагом. Каждый её боец был живой легендой и настоящим героем…

По ходу движения моряки Лямзина присоединяются к другим ротам батальона.

Батальоны полка морской пехоты соединяются одну колонну на дороге.

Колонна идёт к Одессе.

Все одеты в морские бушлаты и бескозырки.

РАССКАЗЧИК (З.К.)

Моряки 1-го Черноморского полка морской пехоты уходили из Одессы чёрной тучей. И все знали, что эта туча сюда обязательно вернётся, и упадёт карой небесной на головы тех, кто покусился на этот священный город…

По пригородной дороге идут молчаливые чёрные колонны моряков.

Вдоль дороги стоят редкие, такие же молчаливые местные жители.

Колонна моряков втягивает в пригород, идут по дороге к морю.

К моряками подходят местные жители.

Суют в руки моряков тощие узелки с продуктами.

ПОЖИЛАЯ ОДЕССИТКА

Возвращайтесь, родненькие наши… Возвращайтесь! Вот… Покушаете потом… и за Одессу увспомните… Берите, хлопчики, берите! Не румынам же это оставлять… А мы как-нибудь… Наше море доброе – оно Одессу всегда прокормит…

Моряки берут узелки, прячут их под бушлаты, по щекам некоторых моряков текут слёзы.

Семён выходит из строя.

Подскакивает к женщине, целует ей руки.

СЕМЁН

Мы вернёмся, мать! Обязательно! Только ты дождись нас!

Женщина целует Семёна в затылок.

Семён бегом догоняет свою роту, на бегу несколько раз оглядывается.

НАТ. ПАЛУБА КРЕЙСЕРА «КРАСНЫЙ КАВКАЗ» – НОЧЬ

ТИТР:

16 октября 1941, 3.30

Корабль уходит в море.

Небо начинает сереть перед рассветом.

Вдалеке еле угадывается очертание берега.

Семён стоит у леера, всматривается в удаляющийся берег.

На глазах Семёна слёзы.

Рядом с Семёном стоит Евтух.

СЕМЁН

Шо ж это такое деется, Василич? Шо ж это?

Евтух обнимает Семёна за плечо.

ЕВТУХ

Не горюй, Сэмэньчик… Вернёмся мы! Как же иначе! А ты сопли-то утри, и расскажи лучше анекдот людям, для поднятия настроения! Улыбнись, одессит! Ты же сержант, потому и должен пример подавать!

(толкает Семёна)

Ну! Сеня! Налей мужикам анекдот, чтобы не так тошно было!

Семён смотрит на Евтуха, вымученно улыбается.

СЕМЁН

На Молдаванке дело было… Как-то в квартиру Наума Рабиновича пришли делать обыск товарищи из НКВД… Ну, и нашли самогонный аппарат…

К Семёну постепенно подтягиваются моряки.

Внимательно слушают.

СЕМЁН

Участковый обрадовался аж до самой жопы: «Та-ак, гражданин Рабинович! Будем вас судить за самогоноварение!». Наум посмотрел на него недоумённо: «Но ведь я же не гнал самогон!».

(ДАЛЬШЕ)

СЕМЁН

(ПРОДОЛЖЕНИЕ)

«Ну и что? Аппарат же есть! – Отвечает участковый. «А-а! Ну, тогда судите меня и за изнасилование подруги моей жены – Рахели!» – Отвечает Наум. «А вы что, её изнасиловали?» – Спрашивает участковый милиционер. «Нет! – Гордо отвечает Наум, и стягивает до колен штаны. – Но аппарат же есть!»

В толпе моряков слышны редкие смешки.

ГОЛОС (З.К.)

Вот засранец! Откуда, только он их берёт, анекдоты свои…

Семён смотрит по сторонам на лица моряков.

Решительно встряхивает головой.

Говорит гораздо более бодрым голосом.

СЕМЁН

А вот ещё история… Прямо у в моём дворе разговор был! У нас там одна семейная пара жила… Уважаемые люди… Так вот как-то Циля говорит своему мужу-ювелиру: «Хаим, дай мне денег, мне нужно купить бюЗЬгальтер»… На шо прижимистый Хаим и отвечает: «Циля, солнце моё! На шо он тебе нужен? Тебе же в него нечего положить!»… Тогда Циля стаёт в позу «Щас дам в морду», упирает руки у в талию и гордо отвечает: «Шо «да», то – «да»! Но ведь ты же тоже носишь трусы!»

Палуба крейсера взрывается дружным смехом.

Семён смотрит на смеющихся моряков, поворачивается к Евтуху.

СЕМЁН

Вот так, дядя! Моё слово лечит не хуже, чем твои примочки, товарищ санинструктор!

ЕВТУХ

А хто в том сомневался? Покажите мне пальцем, и я пропишу ему ведровую клизьму!

На палубе корабля моряки слушают Семёна.

Кто-то стоит, кто-то присел рядом на корточки.

Многие смеются.

Семён улыбается, смотрит по сторонам.

Евтух сидит на кнехте рядом с Семёном.

НАТ. ПАЛУБА КРЕЙСЕРА «КРАСНЫЙ КАВКАЗ» – УТРО

(Чёрно-белые кадры псевдо-хроники)

Караван военных кораблей.

На палубе крейсера «Красный Кавказ» моряки-осиповцы.

Семён курит «козью ножку», передаёт её Евтуху.

РАССКАЗЧИК (З.К.)

«Чёрные дьяволы» уходили из Одессы. Но уходили непобеждёнными! Их ждал Севастополь… И долгих три с половиной года войны… Тогда ещё никто из них не знал, как сложится их судьба на дорогах войны… Но все они были уверены, что рано или поздно вернутся в Одессу…

Море. Караван военных кораблей.

ЗТМ.

КОНЕЦ ФИЛЬМА